- Напротив моего дома стоят "жигули" черного, нет, темно-синего цвета.
- Это за мной. Прощай, замечательная девушка Настя и спасибо тебе. Мы обязательно возьмем власть. Хотя бы для того, чтобы я ещё раз встретился с тобою - победителем. Спасибо, что помогла мне - я этого никогда не забуду.
- Прощай и ты, мой африканский чародей, - серьезно пожелала Настя. Пусть мой Бог и твои Боги пошлют тебе удачу... А я тебя не забуду...
Он ушел, прихватив свой кейс.
Дамское рукоделие в желтых тонах
Настя носила свои заметки редактору отдела, он их или печатал или швырял в корзину. И ей стало казаться, что так будет вечно - заметки, полоса, номер, снова заметки. Ее хотя бы изредка печатали, очевидно помня, что начальники уезжают, но могут и возвратиться. А другим девчонкам из отдела пробиться на полосу было практически невозможно, на полосах "гуляли" десяток-другой очень нахрапистых, нахальных журналистов. Печатались в газете одни и те же, зачисленные в "золотые перья". На всех летучках они хвалили друг друга, хотя втихомолку и вынашивали взаимную вражду.
Методика пожинания лавров была простой. Придумывалась тема, и "золотое перо" неделю рассуждало о ней в редакционной кофейне в кругу поклонников его таланта и друзей. Потом "ваялся" огромный материал полосы на полторы и велась борьба с секретариатом против его сокращения. В борьбе использовалось разное оружие: задушевные беседы с главным и его замами, мнение редакционной общественности, давление на ответственного секретаря, слухи о том, что редактор соседней газеты готов опубликовать материал полностью. Наконец "золотое перо" уставало и соглашалось опубликовать материал "всего лишь" на полосу. И после публикации следовал кем-то организованный звонок по вертушке из ЦК: "Газета выступила хорошо... Поблагодарите автора..." Автор две-три недели купался в лучах славы, а дальше все начиналось сначала... Куда уж маленькой девочке Насте было пробиться сквозь плотный частокол перьев с тусклой позолотой.
У Нинки и Элеоноры дела тоже шли неважно. Теперь, когда они изредка встречались в кафе на Горького, платила за всех Настя - у неё зарплата и какой-никакой гонорар.
Нинка меланхолично загибала пальчики:
- Этому дала, этому дала, этому дала... А результат? Нулевой...
Элеонора ждала, что её со дня на день вышибут из телевидения:
- Обложили, сучки... Молодые, энергичные, пробу ставить негде - все могут: и работать, и в постельке кувыркаться.
Но именно она дала Насте дельный совет:
- Сама ищи удачу. Не сиди на заметках. Пробивайся к знаменитостям, бери у них интервью, будут публиковать, никуда не денутся, побоятся обидеть "священных коров"... А этого, твоего редактора-сладкоежку пугани, как следует. Таких надо открытым текстом посылать ... в интимное женское местечко. И слова не выбирать!
И Настя решила проявить характер. Тем более, что поняла: если сейчас не заявит о себе - зачахнет, завянет. Да и что она теряет, если снахальничает?
После десятка звонков она встретилась с Олегом Табаковым и задала ему несколько коварных вопросиков - у знаменитого артиста в это время круто менялись "личные обстоятельства". Он ответил на Настины вопросы очень откровенно - ей удалось расположить его к себе.
Редактор отдела, прочитав заголовок, поискал глазами корзинку и ловко зашвырнул в неё интервью.
Настя, как побитая собачонка, тихо вышла из его кабинета. И кинулась за новым советом к Элеоноре, на своем TV поднаторевшей в битвах за место под солнцем.
- Вот так взял твой материал и выбросил в корзину? Не читая? возмутилась Эля.
- Ага...
- Он что для тебя свет в единственном редакционном окошке? Есть секретариат, замы главного, главный редактор, наконец. А этого... Лучше всего нагло и грубо послать подальше. Судя по твоим рассказам, тебе весь отдел только спасибо скажет.
- Я не смогу, - жалобно пролепетала Настя.
- Еще как сможешь! Пора становиться на ноги, Настя. Ты вертишься в газете уже долго, и все числишь себя вторым сортом. Время только теряешь, энергию разбега. А ты умненькая, смекалистая, у тебя есть то, чего, если самокритично, нет у меня. - Эля выразительно постучала себя пальчиком по лбу. И сделала вывод:
- Так что давай-ка, переходи от обороны к атаке. Смелее в бой нахально и без пощады! Недостойны такие обожравшиеся типы, чтобы их жалеть.
Настя недолго помолчала, потом вдруг завопила:
- А не пошел бы ты куда подальше, козел!
- Ты чего? - опешила Эля.
- Репетирую...
- Вот и дуй в таком духе, - одобрила подруга.
На следующий день она принесла редактору второй экземпляр своего материала.
- Напишите вот здесь, в уголке, по каким причинам вы не желаете не то что публиковать, но даже читать мой материал, - пока спокойно попросила она.
- Вы, Соболева, в своем уме? - удивился редактор.
- В своем, не волнуйся, ты... - Она сделала выразительную паузу хамить так хамить, а что он ей такого страшного сделает? - Засылай материал и печатай, иначе я отнесу в секретариат фельетон про то, что у тебя весь шкаф забит бутылками - дарами собкоров и прочих коров. И про то, как тебя в твоем служебном кабинете трахает Люська Заболотина, хотя её и жаль будет, неплохая девица. Нюансы уловил? Не ты её, а она тебя трахает, потому что ты, котик, разжирел, обнаглел и мышек уже не ловишь...
- Ты... Вы... - задыхался от гнева редактор.
Настя спокойненько открыла тот самый шкаф с бутылками, плеснула в стакан коньяк, протянула редактору:
- Выпей, а то лопнешь... И хватит меня гноить на заметках! Фельетон, конечно, не напечатают, но из секретариата он расползется по всей редакции. И тогда можешь поставить на себе крест.
На следующий день на утренней планерке редактор заявил материал в номер, и он был напечатан:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143