.. Стали строить планы, как нам вырваться из этого ада и свою любовь спасти. Магия на все была согласна, она вполне современная девушка, закончила университет и ей, понимаете, очень не хотелось вернуться в средневековье. Решили мы бежать оттуда. Тем более, что воевал я уже два года, был ранен, и когда подал рапорт об уходе в запас, его удовлетворили. Без особого желания, но и без сопротивления - тогда всем и на все было наплевать. Да и танка у меня уже не было, сжег его какой-то недомерок "Стингером". Оставалось всего несколько дней, я уже паковал вещички. И тут какая-то сволочь, я думаю, что это её младшая сестра, злобная фанатичка из тех, что у трупов наших солдат глаза выкалывали, выследила нас и донесла отцу. О, это был страшный грех: мусульманке не убить собаку-русского, а полюбить его! Собрались мужчины тейпа Магии, связали ей руки, вывели на площадь и... забили камнями. Я пытался броситься ей на выручку, но друзья-офицеры спеленали, продержали до первого "борта" на Москву и под конвоем вывезли из Чечни. Спасали меня, так сказать...
- Да-а, - растерянно протянула Настя. - История любви и ненависти...
Кушкин молчал. Он пытался осмыслить услышанное. Рассказанное Улановым не укладывалось в рамки "обычных" житейских драм и сомневаться в его искренности не приходилось.
- А та тройка кожаных, которые напали на тебя, кто они? - спросил Кушкин.
- Дело в том, что мужчины тейпа Магии поклялись уничтожить меня, ибо по их представлениям, и она и я опозорили их род - тейп, а такой позор смывается только кровью. Но это ещё одна история...
- Давай уж выкладывай все, - потребовала Настя.
- В Москве я первое время кое-как держался, были у меня небольшие деньги, однополчане сбросились и сунули на дорогу. Я родом с Урала, но там у меня никого не осталось, родители умерли, старший брат сгинул в Афгане. Словом, податься мне было некуда. Но самое страшное, что вроде бы все живое во мне умерло. Спать не мог, только глаза закрою - вижу Магию, кровь на камнях, собак, обнюхивающих то, что от неё осталось. Ее ведь даже похоронить не разрешали никому - пусть, мол, все видят и знают, какая кара настигает отступников.
Глаза у Уланова были сухие и голос не дрожал - все уже перегорело.
- Пить стал по-черному... Вот и подобрала меня на Тверской одна девица. Отмыла, обогрела - русские женщины, они жалостливые, так я думал. Как в школе учили: увидел человека в беде - протяни ему руку... Но девица не простая оказалась... И познакомила она меня со своим покровителем, то бишь сутенером. Рекомендовала, так сказать. А тот свел с другими парнями, которые держали ночные клубы. Определили меня охранником, учитывая боевое прошлое. Я все время ждал какого-нибудь подвоха, душа предчувствовала, но пил и остановиться не мог... И подставили все-таки. Обчистили одного лопуха-клиента, увели доллары, а свернули на меня. Целую комедию разыграли: вот, нашли вора, заставим вернуть бабки. Мне, конечно, не с чего было отдавать и тогда поставили меня на счетчик. Обычная история. Я смылся, и пошла на меня охота...
- А при чем здесь смуглые? - Кушкину нужны были точные сведения.
- Родственники Магии рыскали в поисках меня по всей Москве. Вышли на братву и те сдали меня, естественно, за кругленькую сумму. Так сказать, перепродали мою смерть.
- Много ты задолжал братве? - спросила Настя.
Уланов в уме подсчитал:
- Что-то около десяти штук баксов.
- Если не отдашь?
- Достанут.
- А вернешь?
- Обещали отпустить с миром.
- Останутся только твои несостоявшиеся родственники?
- С ними я разберусь. Это вам не Чечня, здесь Москва - земля русская. А в родном доме и стены помогают. Магию я им не прощу. По одному буду уничтожать сук...
Уваров закончил печальную повесть о своих приключениях. Было уже поздно, и Настя ушла на кухню приготовить ужин. Надо было что-то решать. Конечно, проще всего сказать Уланову: мы тебе помогли, а теперь уходи и забудь сюда дорогу. Правда сейчас ему уйти трудно, ослабел. Но это дело времени, были бы кости, мясо нарастет.
Настя бросила на Уланова одобрительный взгляд. Он говорил, как и должен был говорить настоящий мужчина, женщину которого замучили, забили камнями, и он обязан был отомстить. Тем более, что в нынешних условиях, особенно там, в Чечне, до справедливого суда далеко, а до Бога (или Аллаха?) высоко.
Мужчина должен защищать свою женщину... Эта простая истина особенно грела Насте душу, так как ей самой пришлось выйти на тропу войны с некоторыми мужчинами, что было противоестественно.
Они поужинали в молчании. Уланов понимал, что решение принимает не он, а кто-то из этих двоих, скорее всего дамочка. Выглядит довольно крутой, не злится, не нервничает, недоброжелательность не источает. В этой совсем молодой женщине чувствуется сила, недаром же Кушкин, мужик с военной выправкой, смотрит ей в рот. Мелькнула было мысль, что Кушкин из особистов, но что-то в его облике не вязалось с вальяжными, холеными офицерами из особых отделов, которых Уланов знал. Но что у заместителя Анастасии военная биография, в этом он не сомневался.
- Решаем так, - сказала Настя Уланову, - сидишь у меня на даче, пока не поправишься. Считай, что ты под домашним арестом. Нос не высовывай, чтобы никто не засек: смуглые, любознательная милиция, жадная до баксов братва. Никиту я при тебе держать не буду, он мне самой нужен, у меня свои игры. Да и не маленький ты, чтобы нянчиться...
- Пушку хотя бы оставите?
- Нет, - отрезала Настя, - не высовывайся, вот и не понадобится. Сиди тихо, повторяю. Еды здесь хватит, перевяжешься сам.
Кушкин отдал Уланову свой мобильный телефон, назвал свой номер.
- Это на крайний случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143