Похоже, подобная перспектива его смущала. – Не знаю. Если все получится, это может означать неплохой бизнес. По крайней мере так думает Коннор. Я нанял в Портленде адвоката, чтобы помог разобраться с делами.
– Крис, но это чудесно! – воскликнула я, поднимая свой бокал, словно произнося тост. – Наконец-то ты добьешься успеха!
Не успели слова слететь с языка, я поняла, насколько оскорбительно и жестоко они прозвучали.
Похоже, все пошло не так, как я предполагала.
– О, Крис, – пробормотала я, так поспешно ставя бокал, что красное вино выплеснулось на белоснежную скатерть, – не то чтобы ты уже не добился успеха. Я не… я не то хотела…
Лицо Криса было непроницаемым.
– Я понял, что ты хотела сказать, – бесстрастно произнес он.
Но так ли это?
– Видишь ли, – продолжал он, – неизвестно, что получится, но это шанс, которым нельзя не воспользоваться. А когда я вернусь, обязательно задам тебе тот же вопрос, который задал сегодня. Попрошу, чтобы ты дала мне слово.
Я распрямилась, стараясь выглядеть спокойной и сдержанной.
И вспомнила о той ночи, когда Крис подарил мне браслет. Он уже тогда просил меня встречаться только с ним.
Я уклонилась от ответа. По-видимому, не слишком ловко. Крис не был удовлетворен, но не стал настаивать.
До поры до времени.
Теперь он повторил вопрос.
И я снова попыталась уклониться.
И на этот раз он не отступит…
В Крисе Чайлдзе было нечто неистовое. Неожиданно я нашла его настойчивость привлекательной; неукротимый герой прошлого, упорно преследующий вздорную героиню.
И тут же, так же неожиданно, я нашла его настойчивость отталкивающей.
Мы едва знали друг друга, хотя, вероятно, по моей вине. Все же, с точки зрения времени, судя по количеству дней, недель и месяцев, мы были почти не знакомы.
Почему он стал давить на меня? Почему пытался загнать в рамки?
Я взглянула на Криса Чайлдза и увидела незнакомца.
Опасного незнакомца.
– Предъявляешь мне ультиматум? – спросила я с внезапной яростью.
И тут, в одно мгновение, мрачный преследователь исчез – его сменил милый, симпатичный, влюбленный мужчина.
– Господи, конечно, нет, Даниэлла, – серьезно заверил он. – Я вовсе не это имел в виду. Я всего лишь хочу, чтобы мы были вместе. Боюсь тебя потерять.
Я потянулась и взяла его за руку.
– Ты не потеряешь меня.
Лгунья. Все будет кончено, как только ты вернешь агентству ключи от дома.
Крис крепко сжал мои пальцы.
– Подумаешь о нас, пока меня не будет? Пожалуйста.
– Ну конечно. Конечно. Как насчет десерта?
Эту ночь Крис провел в моей постели. Мы занимались любовью. В первый раз. Страстно, отчаянно. Эротично.
Наутро, глядя из окна гостиной вслед шагающему по улице Крису – он уже успел сменить костюм на майку и джинсы, – я невольно спрашивала себя, не станет ли первый раз последним.
ДЖИНСИ
ДОЛГ
Говорят, такое случается хотя бы раз в жизни каждого американского гражданина. Почти тридцать лет мне удавалось избегать своих обязанностей перед обществом. Но наконец и меня призвали в суд.
Исполнять обязанности присяжной.
Я показала повестку Даниэлле и Клер, когда мы пили «Маргариту» на террасе нашего любимого бара с видом на океан.
– Присяжная? – сморщила нос Даниэлла. – Фу! Постарайся отделаться.
– Вряд ли я сумею, – встревожилась я – Босс наверняка меня отпустит. Он знает, что я успею переделать всю работу.
– Прекрасно. В таком случае иди, а если тебя вызовут в зал суда и судья с адвокатами станут задавать вопросы, нагло ври. Пусть решат, что ты не годишься в присяжные.
– Я не могу врать, – прошептала я, надеясь, что поблизости нет ни одного представителя закона. – Это правительство, Даниэлла. Властям лгать нельзя. Особенно в суде. По-моему, это называется лжесвидетельством.
– Надеюсь, тебе не придется сидеть на заседаниях? – спросила Клер тоже шепотом.
Я пожала плечами:
– Суд есть суд. По-моему, каждый, кто вошел в здание, уже оказался в суде.
Даниэлла подозвала официантку, и мы заказали еще по коктейлю и блюдо жареных кальмаров.
– Ну а я бы солгала, – провозгласила она. – Ни за что не стану сидеть в жюри. Ни за что! Наплела бы все, что угодно, лишь бы отослали с миром.
– Ради Бога! Неужели объявила бы себя расисткой или душевнобольной? – удивилась я.
– Именно. Плевать на то, что куча посторонних людей подумает обо мне! Послушай, все эти типы мне не начальство. И не желаю, чтобы кто-нибудь меня судил. И вообще не собираюсь сидеть с ними в одном зале.
– Все эти типы? – переспросила Клер. – Ты это о ком?
– Ну, так называемые простые люди. Из тех, с кем каждый день сталкиваешься на улице.
– На улице?
Даниэлла закатила глаза:
– Да где угодно. Ты когда-нибудь замечала, в чем ходит на работу простой человек? Спортивные штаны. Полиэстеровый костюм. Кроссовки «Рибок» с колготками. Я не надела бы это тряпье, даже… даже чтобы вынести мусор.
– Ты не выносишь мусор, – возразила Клер. – Платишь тому, кто это делает за тебя.
– Вот именно, видишь?
– Послушайте, – вмешалась я, – в чем-то я согласна с Даниэллой. Хотя бы в том, что большинство людей – полные кретины. И я это понимаю. Полностью сознаю. Но…
Даниэлла положила мне на плечо пальчики с красным маникюром.
– Но что? Не стесняйся, говори. Сама ведь знаешь, что я права. И тебя вовсе не тянет провести целый день в душном зале с толпой неизвестных болванов. Простые люди нам с тобой не компания, Джинси. И ничуть не стыдно это признать.
– Но так неправильно, – не сдавалась я. – Если я солгу, чтобы не попасть в число присяжных, не значит ли это, что я… не знаю что… ну, хотя бы попираю основы демократии или что-то в этом роде? Как тебе, например, такой принцип:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103