Надо когти рвать. Пока нас не срисовали...Дверь начала закрываться.Еще минута, другая, и фургону можно было уезжать. Потому что не век же здесь, на виду охраны, мотор ремонтировать. И не каждый день...— Ястребу работать собаку! По лапам работать! — быстро оценив обстановку, распорядился майор.— Бей по лапам! — приказал бригадир снайперов.— Щеглу приготовиться к выстрелу.Несколько мгновений тянулась томительная пауза.— Выстрел! — сказал в микрофон снайпер.Иван Иванович зажмурил устремленный в окуляр прицела глаз и нажал на курок. Винтовка выстрелила, выбросив в сторону отработанную, дышащую дымом гильзу. Холостого патрона.Почти тут же, с запозданием в полсекунды, выстрелил снайпер. Боевым патроном.Пуля ударила собаке в переднюю правую лапу. Собака отчаянно взвизгнула и отпрыгнула в сторону.— В шавку! Прямо в ногу! — воскликнул Фиксатый, поражаясь меткости стрельбы. Но еще не очень понимая, зачем в шавку.— Ястребу работать!Уже закрывшаяся было входная дверь мгновенно приоткрылась вновь. Хозяина заинтересовали громкие взвизги его любимой собаки. Не могли не заинтересовать! Потому что любимой!Хозяин высунул голову из-за двери.— Выстрел! — скомандовал снайпер.Иван Иванович вдавил спусковой крючок. Винтовка вздрогнула и выбросила вторую гильзу.Точно такая же винтовка точно в ту же секунду выбросила точно такую же гильзу в специальный тканевый, предназначенный для сбора улик, мешок, закрепленный на затворе винтовки снайпера, в кабине башенного крана.— "Ястреб" работу сделал.Пуля ударила неосторожно высунувшегося Туза в переносицу, отбросив к дверной коробке и размазав по ней светлосерое содержимое черепной коробки. На порог и на крыльцо густо поползла кровь.— Прямо между зенок! — тихо ахнул Фиксатый. И скосил глаза в сторону мочилы.Иван Иванович удовлетворенно отодвинулся от прицела.И по чужой, скопированной им привычке хлопнул ладонью по ложе винтовки, приподнял руку, сложил кольцом большой и указательный пальцы и несколько раз качнул ими в воздухе.Мол — все о'кей!— Мать моя! — прошептал Плюгавый, заметив его уверенный и, наверное, уже привычный, потому что не в первый раз, жест.— Гони их из машины! — распорядился майор Проскурин.— Чего раззявились? Идите работайте, — грозно сказал Иван Иванович.— Конечно, конечно, — суетясь и заискивающе улыбаясь, закивали братаны, сползая с лесов.— Ну! — Иван Иванович вытащил винтовку из проема вентиляционной отдушины и, пытаясь положить на настил, развернул параллельно борту машины.Фиксатый и Плюгавый увидели черную дыру качнувшегося в их сторону глушителя и рухнули с лесов.— Ты чё! Мы идем! Мы уже идем! Ты чё, в натуре! Суетясь и подталкивая друг друга, они выбили дверь и выскочили наружу. Двое. Вместо одного.Водитель захлопнул капот и прыгнул на свое место.— Вон они! — заметила карабкающихся на подножки кабины хлебного фургона чужих братанов охрана коттеджа. — Это люди Папы. Вон того я знаю. Это Фиксатый!Хлебный фургон, набирая ход, уходил по дороге.— А ну! Все в машины! Догоните фургон. И еще дворы, дворы проверьте! Они наверняка не одни!Через три минуты из ворот вырулили две иномарки, битком набитые охранниками уже покойного Туза. Охранники вознамерились догнать тихоходный фургон. И проверить прилегающую территорию. Но не догнали. И не проверили. Потому что их остановил непонятно откуда взявшийся гаишник. Со своим полосатым жезлом. И с еще тремя гаишниками, которые недвусмысленно сложили руки на болтающихся на плечах автоматах.— Вы почему под знак проехали?— Чего? Под какой знак?— Вон под тот знак! Под который проехали!— Ты чё гонишь, начальник? Ты чё! С ума тронулся?— Кто тронулся?! А ну-ка ваши права...— Всем эвакуация, — приказал майор Проскурин. С башенного крана, сжимая в руках объемные, напоминающие чемоданы, монтировки и обрывки каких-то проводов, спустились рабочие. Их грязные спецовки и не менее грязные лица не привлекли ничьего внимания. Даже тех, кто их видел. Работяги они и есть работяги. Все на одно лицо.— Ты чё, начальник! Там же знак — столовая через пятьсот метров! Ты чё, в натуре!— Столовая? Через пятьсот метров? Да ты что? Ну точно столовая. А я подумал... Извиняйте, ребята. Промашка вышла.Отпущенные иномарки рванулись с места прочесывать дворы. Поздно прочесывать. И поздно хлебный фургон ловить. Который уже пять минут, как...Впрочем, нет, уже шесть. Уже на минуту больше условленного срока. Почему на минуту больше? Может, они решили...Может, они решили не останавливаться.Иван Иванович спрятал часы и постучал кулаком в переднюю стенку фургона. Удара не получилось. Удар вышел еле слышный.Иван Иванович зашарил глазами вокруг, чтобы найти какую-нибудь случайную железку. Чтобы постучать... Но вспомнил о пистолете. Который болтался в кобуре под мышкой.Он вытащил пистолет и стал им, на манер молотка, колотить в стену.Машина затормозила. И остановилась.Остановилась! Значит, они просто забыли. Или приехали. Или приехали туда, где... Тогда сейчас...Иван Иванович робко шагнул из-за стены в проем открывшейся двери.Фиксатый и Плюгавый метнули взгляды на руку. И на зажатый в ней пистолет.— Ты это... Чего? — настороженно спросили они.— Вы ехали лишнюю минуту, — нервно сказал Иван Иванович, боясь, что Фиксатый и Плюгавый теперь что-нибудь такое выкинут. Может быть, даже убьют его. Может быть, даже по приказу Королькова.— Ты что? Ты что?! — заискивающе заулыбались, кривя побелевшие губы, братаны, не отрывая глаз от пистолета. — Ведь всего ведь минута! Одна минута! Ну ты чего, в натуре! Мы же не специально. У нас просто часы...— Отвернитесь! — потребовал Иван Иванович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132