Овца тоже сразу ободрилась: в темноте я почувст
вовал, как она с интересом потыкалась носом в новорожденного.
Но мои приятные размышления оборвало какое-то позвякивание у меня за сп
иной, сопровождавшееся приглушенным восклицанием.
Ц Чтоб тебе! Ц крякнул Харолд.
Ц Что случилось?
Ц Да ведро это. Опрокинул я его, значит, будь оно неладно!
Ц Господи! И вода вся пролилась!
Ц Ага. Ни капли не осталось.
Да уж! Рука у меня была вся в слизи, и надеть пиджак, не вымыв ее, я никак не мо
г.
Из мрака донесся голос Харолда:
Ц В сарае, значит, вода-то есть.
Ц Отлично! Нам ведь все равно надо устроить там матку с ягнятами.
Я перекинул пиджак и пальто через плечо, сунул ягнят под мышки и, спотыкая
сь о кочки, побрел туда, где по моим расчетам находился сарай. Овца, явно ис
пытывая облегчение, трусила за мной. И вновь путь мне указал Харолд.
Ц Сюда, значит, Ц донесся до меня его крик.
Добравшись до сарая, я с радостью юркнул под защиту его каменных стен. Ноч
ь была не для прогулок в одной рубашке. Меня уже бил озноб. Я поглядел туда,
где возился старик. Фонарик был при последнем издыхании, я различал лишь
неясные очертания Харолда и не мог понять, чем он занимается. По-видимому
, он что-то долбил камнем, подобранным на лугу. И тут меня осенило: он разбив
ал лед в колоде!
Затем он зачерпнул ведром воду и подал его мне.
Ц Вот и помоетесь! Ц объявил он победоносно.
Мне казалось, что замерзнуть сильнее уже невозможно, но едва мои руки оку
нулись в черную жижу с плавучими льдинами, как я убедился в обратном. Фона
рик угас, и почти сразу же мыло выскользнуло у меня из пальцев. Обнаружив,
что я усердно мою руку ледышкой, я сдался и взял полотенце.
Где-то поблизости Харолд напевал себе под нос так безмятежно, словно сид
ел перед своим очагом на кухне. Изрядная доза алкоголя, бушевавшая в его к
рови, видимо, сделала его холодоустойчивым.
Мы затолкнули овцу с ягнятами в сарай, и, чиркнув на прощание спичкой, я уб
едился, что мать с новорожденными удобно устроилась среди сухого душист
ого клевера. Остаток ночи им предстояло провести в безопасности и тепле.

По пути до деревни со мной ничего не случилось, поскольку ведро на коленя
х у Харолда было пустым. Он вылез перед своим домом, а я доехал до конца дер
евни, чтобы развернуться. Когда я вновь проезжал мимо его дома, оттуда выр
валось пронзительное:
Ц ЕСЛИ БЫ В МИРЕ ЖИЛИ ТОЛЬКО ТЫ ДА Я!
Затормозив, я опустил стекло и в изумлении прислушался. Невозможно себе
представить, как гремели эти вопли в тишине пустой улицы, и, если, как мне г
оворили, смолкнуть им предстояло не раньше четырех утра, я мог только пож
алеть обитателей деревни.
Ц НИЧЕГО Б НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ, ТЫ УЖЕ МНЕ ПОВЕРЬ!
Мне вдруг пришло в голову, что пение Харолда способно приесться довольно
скоро. Сила его голоса не оставляла желать лучшего, но рассчитывать на ан
гажемент в лондонской опере ему тем не менее не приходилось. Фальшивил о
н ежесекундно, а в верхах пускал такого петуха, что у меня уши вяли.
Ц И ДРУГ ДРУГА МЫ Б ЛЮБИЛИ, ТОЧНО КАК ТЕПЕРЬ!
Я поспешно поднял стекло и рванул машину с места. Бездушный автомобиль к
атил себе между нескончаемыми тенями живых изгородей, а я, окостенев, скр
ючился над рулем. И тело и мысли у меня онемели, и я почти не помню, как добра
лся до Скелдейл-Хауса, как поставил машину в гараж, со скрипом затворив во
рота бывшего каретного сарая, и как прошел через длинный сад.
Но когда я забрался под одеяло, Хелен не только не отстранилась, что было б
ы вполне естественно, а, наоборот, крепко обняла ледяную глыбу, в которую п
ревратился ее муж. Это было таким неописуемым блаженством, что ради него
стоило претерпеть все страдания этой ночи.
Я взглянул на светящийся циферблат будильника. Стрелки показывали три. С
огреваясь, я сонно вспомнил овцу и ягнят, уютно устроившихся на душистом
сене. Они уже, наверное, спят. И я скоро усну, и все спят…
То есть все, кроме соседей Харолда. Им предстоял еще целый час бдения.

3

Едва я приподнялся на кровати, как увидел вдали холмы за Дарроуби.
Я встал и подошел к окну. Утро обещало быть ясным, лучи восходящего солнца
скользили по лабиринту крыш, красных и серых, свыкшихся с непогодой, кое-г
де просевших под тяжестью старинной черепицы, и озаряли зеленые пирамид
ки древесных вершин среди частокола дымовых труб. А надо всем этим Ц вел
ичественные громады холмов.
Как мне повезло! Ведь это было первым, что я видел каждое утро, Ц после Хел
ен, разумеется, а уж на нее смотреть мне никогда не надоедало.
После необычного медового месяца, который мы провели, проверяя коров на
туберкулез, началась наша семейная жизнь под самой крышей Скелдейл-Хаус
а. Зигфрид, до нашей свадьбы мой патрон, а теперь партнер, отдал в полное на
ше распоряжение эти две комнатки на третьем этаже, и мы с радостью воспол
ьзовались его любезностью. Конечно, поселились мы там временно, но наша в
ерхотура обладала каким-то неизъяснимо пьянящим воздушным очарование
м, и нам можно было только позавидовать.
А поселились мы там временно потому, что в те дни никто ничего наперед не з
агадывал, и мы не знали, долго ли останемся там. Мы с Зигфридом записались
добровольцами в военную авиацию и пока числились в запасе. Больше я о вой
не ничего писать не стану Ц тем более что война прямо Дарроуби не коснул
ась. Книга эта о другом: в ней рассказывается о тех месяцах, которые мы с Хе
лен прожили вместе до того, как меня призвали, и посвящена она самому прос
тому, из чего всегда слагалась наша жизнь, Ц моей работе, моим четвероног
им пациентам и йоркширским холмам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111