Пожалуйста, пива. Что тебе?— То же самое.— Два пива.Мегрэ вытер платком лоб.— Вот так мы и проводим время, а старая сероглазая дама умерла внезапной и трагической смертью. Ходим к людям и задаем им более или менее идиотские вопросы. Те двое, должно быть, сейчас издеваются над нами.Лапуэнт не смел ничего сказать. Он не любил видеть своего шефа в таком настроении.— Заметь, что это случается почти в каждом следствии. Бывают такие минуты, когда машина работает вхолостую, и неизвестно, в какую сторону идти. Потом что-нибудь случается, часто какая-нибудь мелочь, которой сначала не придавали значения…— Ваше здоровье, шеф.— Твое!В этот утренний час на улице было оживленно, хозяйки бегали от магазинчика к магазинчику. Поблизости находился рынок, который Мегрэ особенно любил.— Пошли.— Куда пойдем?— Возвращаемся. Посмотрим, может быть, Люка и Жанвье повезло больше.Жанвье уже ждал, Люка еще не было.— Было легко, шеф. Преемник Караме еще работает там и помнит его очень хорошо.— Рассказывай.— Ничего особенного я не узнал, кроме того, что за глаза его называли «его высочество Караме». Он прекрасно одевался и придавал большое значение, костюму. Гордился своей должностью и ожидал, что получит орден Почетного легиона, как ему обещали. Пользовался каждым случаем, чтобы надеть темный костюм — он хорошо в нем выглядел. Его брат был полковником.— Он еще жив?— Погиб в Индокитае. Он охотно о нем рассказывал. Говорил: «Мой брат полковник…»— Это все?— Все, что я смог узнать. Никто ничего не знает о каких-нибудь его пороках. Он огорчался, что не может иметь детей. Старый рассыльный рассказал мне одну историю, не гарантирую, правда, ее достоверности… После трех или четырех лет супружества Караме послал жену к гинекологу, потом этот врач захотел увидеть мужа. Иначе говоря: не она не могла иметь детей, а он. С того времени он больше не говорил о потомстве.Мегрэ, все еще мрачный, ходил по комнате, изредка останавливаясь у окна, как бы желая взять пейзаж в свидетели дурной шутки, которую ему приготовили.Кто-то постучал в дверь. Это был Люка, он бежал по лестнице и запыхался.— Передохни.— Я нашел человека, который был подчиненным Антуана. Ему сейчас шестьдесят лет, и он заведует отделом.— Что он рассказывает?— Кажется, Антуан был своего рода маньяком. В хорошем значении этого слова. У него был свой конек. Когда его спрашивали о профессии, он отвечал: «Изобретатель». Он на самом деле получил патент на усовершенствованный ключ для консервов, который продал фабрике, производящей хозтовары. У него есть и другие изобретения…— Приспособление для чистки картофеля.— Откуда вы знаете?— Видел на набережной Межесери.— Он постоянно с чем-нибудь возился. Кажется, у него была мастерская, где он проводил все свободное время.— Ее я тоже видел. Он ничего серьезного не изобрел?— Человек, с которым я беседовал, ничего об этом не знает, но, кажется, Антуан иногда говорил, хитро покачивая головой: «Когда-нибудь я сделаю настоящее открытие, и все будут обо мне говорить».— Подробностей никаких?— Нет. Если не считать этой мании, он был человеком скорее неразговорчивым, но добросовестно исполнявшим свои обязанности. Не пил. Вечерами не выходил из дома. Казался довольным женою. Говорю: довольным, а не влюбленным, учитывая их возраст. Они хорошо понимали и уважали друг друга. Мой собеседник был два раза на ужине у них дома и заметил, что они приятно устроились. «Прелестная женщина! — сказал он мне. — И какая благовоспитанная! Правда, немного мешало то, что из ее рассказов нельзя было понять, идет ли речь о первом или о втором муже. Могло показаться, что она их путает».— Это все?— Все, шеф.— Одно бесспорно: в ночном шкафчике был револьвер, и этот револьвер исчез. Мне хочется заглянуть на бульвар Батиньоль. Идешь со мной, Лапуэнт? Возьми машину. Только с исправным мотором.Перед выходом он выбрал новую трубку. Глава 4 Над входом в маленький отель висела мраморная табличка: «Меблированные комнаты. Сдаются на дни, недели, месяцы. Все удобства».Большинство жильцов снимали комнаты на длительный срок, внося плату ежемесячно, удобства же заключались в том, что в каждой комнате был умывальник и одна ванная приходилась на два этажа.— Длинный Марсель у себя?— Господин Марсель? Только что пришел. Его машина стоит перед домом.Это был спортивный автомобиль ярко-красного цвета, довольно старая модель. Двое мальчишек рассматривали его с завистью, споря о скорости, которую он может развить.— Он давно тут живет?— Больше года. Это спокойный жилец.— Он редко спит у себя, если не ошибаюсь.— Возвращается большей частью под утро, так как работает ночью. Он бармен в кабаре.— Приводит девушек?— Редко. Меня это не касается.Хозяин был толстый, с тремя небритыми подбородками, на ногах — старые стоптанные шлепанцы.— Какой этаж?— Третий, комната двадцать три. Надеюсь, вы не доставите нам хлопот. Я не люблю, когда полиция приходит в дом.— У вас, вероятно, все в порядке?— Имея с вами дело, этого никогда не знаешь.Мегрэ поднялся наверх, за ним — Лапуэнт. Возле лестницы была надпись: «Просьба вытирать обувь». И дописано от руки: «готовить в комнатах запрещается».Мегрэ это было знакомо. Запрещение не мешало жильцам держать у себя спиртовые горелки, на которых они подогревали готовые блюда, купленные в ближайшем гастрономе.Мегрэ постучал в комнату 23, услышал шаги, и дверь резко отворилась.— Ну, пожалуйста! — изумился Марсель. — Вы уже здесь?— Вы ожидали нашего прихода?— Когда полиция сунет куда-то свой нос, можно быть совершенно уверенным, что ее еще увидишь.— Готовитесь к переезду?Один чемодан лежал на постели, второй — на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30