Только
через два года узнали, что он уцелел. Я нашел список книг, по
которым господин Нан мог учиться в храме, и прочел его сочинение
- и в его сочинении упоминаются немного другие книги.
Чареника, который ничего этого не знал, улыбнулся и произнес:
- Поистине ты угадал мои намерения, но лишь часть.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой Свен Бьернссон жалуется первому
министру на свои приключения.

- Спокойствие, - сказал, немного шепелявя, собеседник Нана, -
спокойствие, - вот корень благосостояния. В спокойные времена
люди честны и благородны, в во время больших перемен верх берут
негодяи. Ах, господин Нан! Вы проявили редкую скромность. В
столице, однако, упорно говорят о больших переменах?
- Намерения государя, - возразил первый министр, - всегда
неизменны и безупречны. Негодяй изобличен. Спокойствие
восстановлено. Я - лишь слуга государя, перо в его руке. Тем ли,
другим пером пишет государь - какие могут быть от этого
перемены?
При имени государя собеседник почтительно поклонился, и сообщил,
что от взгляда государя созревают все двенадцать тысяч злаков, и
деревья меняют листву по его указу, - как будто Нан этого сам не
знал.
Нан и его собеседник cидели в небольшой двуступенчатой комнате.
Все располагало к домашней, дружеской обстановке, - взять хотя
бы красную циновку, на которой расположились собеседники вместо
официальных кресел; все дышало стариной. Ужин был необычайно
скромен, - ни мяса, ни вина. Впрочем, он кончился, и теперь
хозяин и гость беседовали и пили из глиняных чашечек в форме
раcпускающегося бутона чуть красноватый, с мятным привкусом
напиток: не чай, а особую траву. "Экая дрянь" - подумал Нан,
осторожно поднося чашку к губам.
Собеседник Нана имел на себе строгий черный кафтан и черную же
шапочку, стянутую вокруг головы шнурком; телом был бел, чист и
восхитительно жирен той невероятной и очень здоровой толщиной,
которая отличает идолов бога богатства. Отчего-то левая половина
его тела была чуть толще правой. Левая щека тоже была вздута с
детства, и казалось, что этот человек держит за щекой померанец
и оттого шепелявит.
В верхней нише у стены сидела женщина и плела красную циновку.
Стены и пол комнаты тоже были устланы красными циновками, и было
непонятно, где кончается циновка, которую плетет женщина,
которая сидит в комнате, и начинается комната, в которой сидит
женщина, которая плетет циновку. Женщина была сухонькая,
проворная, с плавными движениями рук, с белоснежным лицом, алыми
щечками и черными соболиными бровями - писаная красавица в
старинном значении этого слова. Иначе говоря, лицо ее густо, как
маска, покрыто было белилами. На щеках были нарисованы два
красных овала, а брови густо выведены сурьмою. Прочие женщины
давно перестали быть писаными красавицами, забросили традиции
безыскусной старины и даже пили уксус и мел для придания себе
очаровательной бледности. Но в этом доме традицию соблюдали в
мельчайших подробностях, и полагали, что косметика, как и
одежда, создана для того, чтобы прятать, а не подчеркивать.
Собеседник Нана, сидевший на простой циновке и пивший
красноватую дрянь из глиняной чашки, был, по сведениям ведомства
справедливости и спокойствия, одним из самых богатых людей
империи. Кроме того, он имел двенадцать колен в родословной, что
было весьма необычно для страны Великого Света, где государь
Иршахчан отстригал родословные вместе с головами. Звали его
Шимана Двенадцатый.
Шимана Первый, живший лет триста назад, законоучитель красных
циновок, был человеком ученым и тихим. Он все задумывался, как
совместить божие всемогущество и существование зла и болезней, и
решил, что в действитель-ности никакого зла нет, а есть лишь
морок, на который надо открыть людям глаза. К нему приносили
больных, он клал их на красную циновку, объяснял, что здоровье -
от бога, а болезнь - от собственного мнения, люди отбрасыва-ли
собственное мнение и уходили здоровыми. Многие, впро-чем,
оставались сидеть на красной циновке. Через пять лет Шимана
поссорился с одним из учеников. Тот лечил заблуж-дения не так,
как надо, и насылал на учителя бесов. После этой ссоры строение
мироздания радикально переменилось. Оказалось, что бесы и зло -
вещь реальная, и весь телесный мир сотворен отпавшим учеником
Всевышнего.
В качестве способа борьбы с мировым злом Шимана Первый
рекомендовал соблюдать добродетель и не есть мясо, нечистый плод
соития и вместилище родственных нам душ. Никаких более
широкомасштабных мер он не предвидел.
Ладно. Шимана продолжал лечить больных с прежним успехом и умер
ста восемнадцати лет.
Шимана Третий жил при Золотом Государе и учил, что не все
телесное достойно проклятия. Так, из четырех разрядов зверей:
млекопитающих, птиц, рыб и пауков - три сотворены господом, и
только четвертый - дьяволом. А среди четырех разрядов людей:
чиновников, монахов, простолюдинов и богачей - три сотворены
господом, и только четвертый - то бишь богачи - дьяволом.
Вскоре Шиману Третьего стали называть воскресшим государем
Аттахом, и он сильно помог тогда другому воскресшему государю
Аттаху. Оба воскресших заняли столицу и стали выяснять, кто
воистину воскрес, а кто нет. Выяснилось, что воистину воскрес
другой император Аттах, а Шимана - самозванец. Другой император
Аттах не возражал против учения Шиманы и не отрицал за Шиманой
способность творить чудеса, но упорно считал,.что чудеса Шимана
творит с помощью грамоты от дьявола. Поскольку грамота эта была
записана на обратной стороне его кожи, с Шиманы содрали кожу
вместе с грамотой от дьявола и распяли на Синих Воротах.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25