Впрочем, гадость - это лишь предлог.
Истинная же причина в том, что государь устал от опеки. Ибо Нан
ни мгновенья не сомневался, что государь пошел в город.
Движимый непонятным любопытством, Нан отправился в приемную
господина Андарза, министра полиции, своего непосредственного
начальника, и просидел там часа два. Трое чиновников нечаянно
толкнули его, а секретарь, к которому он подошел, так виртуозно
надавил пером, что тушь брызнула Нану на ворот. В эту самую
минуту растворились двери, и из них появился, к величайшему
изумлению Нана, господин Андарз, почтительно поддерживавший
своего злейшего врага, господина Мнадеса, главного управителя
дворца. Андарз увидел Нана, схватил его за забрызганный ворот и
закричал, что Нан позорит богов сыскного ведомства, являясь в
таком виде в приемную. Выпустил ворот и пропал. Из этого Нан
заключил, что донос на него составляли не в канцелярии дурака
Ишнайи, а в канцелярии умницы Андарза, и это было совсем плохо,
потому что мало кому удавалось сорваться с крючка доносов,
материал для которых собирали люди Андарза. Нан понял, что
Андарз дорылся до заговора господина Айцара. Он подумал:
"Государю, наверно, сказали, что я взял сто золотых связок за
то, чтобы замять дело о заговоре богача против империи, а
Мнадесу, наверно, сказали, что я взял за такое дело двести
золотых связок, а так как Мнадесу я отдал только четверть этих
денег, Мнадес возмутился и отступился от меня."
Нан попытался разыскать Шаваша - но вместо Шаваша лежала
записка, что он, мол, в префектуре. Нан пошел в префектуру, но
Шаваша там не было. Нан пошел к своему непосредственному
начальнику, господину Андарзу, но в кабинете Андарз его не
принял, а выйдя из кабинета, выбранил за пятно на воротнике. Нан
подумал, что карьера его погибла - а если искать сейчас государя
с сыщиками, то погибнет, вероятно, не только карьера, но и самое
Нан.
Господин Нан облачился в синий суконный кафтан, дошел до
перекрестка с храмом Иршахчана, прошел по набережной и шагнул в
харчевню с фонарем в форме виноградной кисти у входа и круглой
лепешкой над воротами. Господин Нан не забыл взгляда, который
кинул на него государь, когда Нан увел его от харчевни. Нан был
очень обрадован этим взглядом. Харчевню эту облюбовала компания
молодого Харрады, сына первого министра. Нану очень хотелось,
чтобы государь навестил харчевню и встретился с Харрадой, по
собственному желанию и против воли Нана. Нан полагал, что сумеет
сделать так, что встреча эта кончится очень скверно для Харрады
и для его отца. Теперь Нан не был так в этом уверен.
В харчевне, в саду, трое ярыжек волокли из воды
государя-мангусту. Нан посидел за столиком, поболтал со слугой.
Он узнал, что мангусту сшиб молодой Расак, друг Харрады, и что
была большая драка с двумя бродягами: у одного лопух липовый,
другой вообще без лопуха. С двумя? И как это - липовый?
Нан недовольно покрутил головой. Стало быть, государь уже нашел
себе в компанию какого-то бандита, да еще из тех, кто
заступается за каменных болванов, потому что вряд ли это
государь отстаивал честь небесного предка. Ничего себе, однако,
сила - этого истукана и пятерым не поднять!
Нан вышел из харчевни и пошел к реке. Голова у него кружилась.
Молодой Харрада и государь ушли в обнимку: хуже этого ничего не
могло быть. Сегодня - подумал Нан, - кто-то где-то сорвет шапку
с прохожего. Или повесит дохлого козла на воротах управы.
Потом... Потом ночные пирушки. Пьяные драки. Первые убитые.
Ограбленные лавки. Ярыжки, которые боятся ночью арестовывать
грабителей и убийц, из опасения, что один из них - государь.
Радостные сплетни в народе - как приятно, что справедливый
государь и справедливый вор - одно и то же лицо!
Ознакомиться с жизнью народа!
Половина Харунов-ар-Рашидов империи кончала самой гнусной и
безнаказанной уголовщиной.
Господин Нан дошел до берега канала и стал глядеть далекий
остров в полумиле от берега, остров, где, как он знал совершенно
точно, юноши превращались в свиней. Золотистая, как дыня, луна
уже зрела на небе, далекие звезды раскачивались над верхушками
деревьев. Вдалеке, на набережной, выбирал из лодки рваные сети
запоздавший рыбак. Нан подошел к рыбаку и дал ему розовую, и тот
перевез его к острову.
Рыбака, нанятого Наном, звали Абана Шипастый, и был Абана
Шипастый одним из лучших карманников при шайке Свиного Зуба. И
предавшийся мрачным размышлениям Нан, выйдя из лодки, даже не
заметил, что его кошелек и его кривой нож с талисманом вида
"рогатый дракон", с тремя кисточками и серебряным крючком для
ловли демонов, - переменил владельца.

* * *

Шаваш вернулся в управу в третью дневную стражу. Красота!
Гранитные пеликаны на створках ворот, стояли так высоко, что,
казалось, заглядывали в небеса, двор за воротами был усыпан
опавшими лепестками вишен, солнце плавилось на золоченых шпилях.
Во дворе толклись просители и доносчики. Один толстяк жарко
шептал соседу:
- Сам видел - прорицатель эту, видишь ли, "жену" взял и эдак
легонько тряхнул, и тут же кожа с нее сползла, как промасленная
бумага, а из-под кожи - лезет, извивается - и в кувшин! Нынче,
друг мой, оборотней очень много. В спокойные времена нечисти
нет, есть одни боги. А сейчас пройди по рынку, так почитай,
каждый третий будет с барсучьим хвостом...
Шаваш углядел среди маленьких просителей человека с корзинкой
замечательных персиков. Это его немного насмешило, - он понял,
что человек больше ничего не принес. Шаваш очень любил персики,
- он почему-то принял человека, обещал поспособствовать,
проводил до порога и заперся в кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25