" - подумал он, и с досадой
вспомнил, что покинул дворец раньше, чем Ишим принес
перебеленный указ на подпись. А без подписи арестовать не
посмеют, на все этим чиновникам нужна бумажка.
- А почему стражники меня отпустили, - спросил новый знакомый, -
если распознали подделку?
- Бедные люди эти стражники, - сказал главарь Харрада, - им
казна уже третий год не платит, - денег нет.
- А на что ж они живут? - изумился государь.
- А честные люди сложились и платят, - ответил Харрада.
- Вы воры? - спросил государь.
- Друг мой, - наставительно произнес Харрада, - зачем обижать
людей кривыми именами? Положим, у кого-то отняли имущество. Если
отнял чиновник, это называется конфискацией, а если отнял
простой человек, это называется воровством. А какая разница?
Новый знакомый вмешался в разговор:
- Разница в том, что следует за чем. Кража - это когда отбирают
чужое. А конфискация - это когда отбирают украденное.
- Друг мой Дох, - захохотал Харрада, - ты пришел к определению
справедливого вора, ибо первыми воруют чиновники и стяжатели, а
мы, действительно, грабим лишь награбленное.
Часа через три компания покинула харчевню и пошла берегом
канала. Уже темнело. Над водою вставал золоторогий месяц, по
воде плыли льдинки и рыбьи кости. У далекого островка в дельте
реки, впадающей в канал, разгружалась баржа.
- Вот, - поднял руку Харрада, - показывая на баржу, - истинные
воры.
- А что там, - спросил государь.
- Загородная усадьба первого министра Ишнайи, - ответил Харрада.

- Это та, где раньше был храм Шакуников? - спросил юноша,
назвавшийся Дохом. Глаза его засверкали, как два раскаленных
пятака, и он так и вытянул шею, вглядываясь за реку.
- А ты что знаешь об этой усадьбе? - подозрительно уставился на
незнакомца Харрада.
- Я слыхал, что главный колдун шакуников, Даттам, время от
времени вылазит из своей могилы на этом острове, и уже загрыз
несколько глупцов, совавшихся к нему с неуместными вопросами. На
могиле колдуна вырос страшный тополь, но как только чиновники
приходят рубить запретное дерево, оно оборачивается репейником
или терном.
- Глупые выдумки, - живо перебил его один из воров, - колдун
действительно бродит на острове по ночам, а что касается тополя
над его могилой, - это самое обыкновенное дерево: просто
министру из гордости не хочется его рубить, и при каждом
земельном обходе он приказывает чиновником, чтобы тополь внесли
в ведомость как репей или там сливу.
- Он обманывает государя, - возмутился государь.
А незнакомец усмехнулся и сказал:
- Если бы первый министр обманывал государя только касательного
какого-то старого тополя, мне бы не пришлось покупать лопух за
три розовых.
С реки дул резкий и наглый ветер, сердце государя ныло от
желания посмотреть на дерево тополь: дерева этого он никогда не
видел, и оно представлялось ему каким-то дивным чудовищем.
- Если первый министр тебе насолил, - сказал Харрада, - почему
бы тебе не отплатить ему той же монетой? Усадьба, судя по
спущенным значкам, сегодня пуста: наверняка там найдется хорошая
добыча. Или ты боишься?
- Я ничего не боюсь, - сказал незнакомец, - пошли.

Отыскали чужую лодку и поплыли втроем: государь, новый знакомый
и главарь Харрада.
Тополь посереди храмовых развалин оказался унылым деревом с
округлыми листьями и серебристой корой, изъеденной страшными
трещинами рака.
- Господин Даттам!
Государь обернулся: это звал новый знакомый.
- Ты что, с ума сошел, - звать покойника? - зашипел Харрада.
Сразу за развалинами начиналась небольшая рощица, а за ней -
стена желтого кирпича. Харрада выбрал одно из строенией,
примыкавших к ограде, и принялся за дело. Через час он
совершенно бесшумно вынул несколько кирпичей, а потом вытащил из
рукава матерчатую змею, просунул ее в отверстие и тихо зашипел.
"Если там кто-то есть, - объяснил Харрада, - он увидит змею и
завопит". Но никто не завопил, и не прошло и двух минут, как
государь вслед за Харрадой влез в какой-то темный склад. Вдоль
стен были навалены тюки с казенными печатями, и у дальнего конца
склада, от потолка до пола, качались две гигантские чаши весов.
Государь надорвал один из тюков: там был шелк с рисунком из
золотой и серебряной листвы.
У министра была своя фабричка, производившая шелка на шесть
миллионов в год, а казенные печати стояли на тюках затем, чтобы
провозить эти тюки беспошлинно. И хотя государь об этом не знал,
он прекрасно понял, что в частный дом министра тюки с казенной
печатью честным образом попасть не могут.
Харрада сказал, что добыча вполне успешная, и что он знает
лавку, где ткань возьмут за полцены. Каждый из юношей взял по
мешку и потащил к дыре. Государю было необыкновенно хорошо. Он
представил себе, как он приносит этот мешок во дворец, и как
первый министр растерянно кается перед мешком... "А Харрада... С
Харрадой я буду ходить каждый день, и он мне будет показывать,
кто из сановников меня обворовывает..."
Государь сбросил тюк на траву и прыгнул следом.
- Вот они, голубчики, - заорал сверху чей-то голос, - и в тот же
миг на голову государя накинули мешок.
И кто хочет узнать, что случилось дальше, - пусть читает
следующую главу.

ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой беглец из городской тюрьмы мстит
изменникам императора.

В это самое время господин Нан в синем кафтане без знаков
различия шел по улице Синих Теней. Три часа назад ему сказали:
"Государь уехал в бирюзовую рощу. Государь не хочет вас видеть".
"Ничего не понимаю", подумал Нан, "почему меня не арестовали?
Государю сказали обо мне какую-то гадость, вероятно, подлинную,
вероятно, господин Ишнайя".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25