Ишнайя только заводил ошарашенные глаза.
- Эй, как тебя, - Харрада! - закричал Нан. Эти двое - мои
товарищи! Я честный вор и не люблю резать людей, но я убью даже
государя, не то что этого сморчка, если ты тронешь моих друзей.
Харрада дал знак отпустить обоих юношей. Все четверо забрались в
в лодку. Нан крикнул, что оставит Ишнайю на том берегу, и
потребовал, чтобы гости побросали в лодку кое-какое золотишко.
Все поразились нахальству вора.
Ишнайя обмяк в руках Нана. Это был человек тучный, заплывший
жиром: нож под горлом мешал ему говорить. Киссур, ни слова ни
говоря, схватил весла, лодка помчалась стрелой. Варназд
истерически всхлипывал. Лодка подошла к северному углу дворца.
Нан закричал, чтобы открыли ворота. Киссур сложил весла,
насмешливо поклонился и кинулся в воду. Государь всплеснул
руками и потерял сознание.

Белая бахрома рассвета уже оторочила черное покрывало ночи:
человек, которого мать называла Киссур, вылез на берег в том же
месте, где и первый раз. Он дошел до старого тополя и позвал
снова:
- Господин Даттам!
Тишина.
- Господин Даттам!, - сказал Киссур. - Если ты боишься меня
испугать, то мне уже приходилось драться с покойниками. А если
ты боишься, что я буду мстить за отца, - ты не думай, я знаю,
что не ты его убил, а чиновник по имени Арфарра и заморский
купец по имени Клайд Ванвейлен. Но я знаю, что там не обошлось
без магии, и что это, наверное, была магия храма.
- Даттам! - продолжал Киссур. Я сегодня молился государю
Иршахчану, чтобы он дал мне возможность поговорить с государем
Варназдом и рассказать то, что я думаю про этих заморских
торговцев. Но я вижу, что истинные боги нынче ничего не могут
поделать. Даттам! Я готов продать душу тебе и Шакунику - помоги
мне отомстить за отца! Я клянусь - я разыщу человека по имени
Клайд Ванвейлен, даже если мне придется ради этого залезть под
землю или на небо!
Но человек, или нечеловек в зеленом паллии, затканном золотыми
ветвями и пчелами, либо не слышал слов полуварвара, либо не
хотел ему показываться.
Киссур усмехнулся и пошел прочь.
На этот раз усадьба была освещена, на пристани копошились слуги
с факелами. Из дворцовой кухни шел дым, похожий в лунном свете
на хвост быка, поднятый перед дракой. Киссур запрыгнул на стену
и увидел, что слуги тащат подносы с едой в длинную беседку из
розового камня.
Киссур скатился со стены, подобрался к кухне, провертел дырочку
в оконной бумаге и стал смотреть. Посмотрев, он отошел и встал
за широким платаном. Вскоре на дорожке показался слуга с
подносом в руках, в белой атласной куртке, лиловых штанах и
лиловом поясе. За поясом у слуги был меч. Киссур выступил из-за
дерева, взял поднос и поставил его на землю. Выпрямляясь, он
схватил слугу за ноги и ударил слугой о корни платана.Человек
вспискнул и помер. Киссур переоделся в лиловые штаны и белую
куртку, взял серебряный поднос с гусем, положил на поднос меч и
пошел. Меч этот Киссуру не понравился. Это был вейский меч,
придуманный для простолюдина, а не для всадника. Он не вел за
собой руки, и не рубил, а колол. Судя по глупой большой гарде,
похожей на корзинку для фруктов, кузнец больше думал об удобстве
защищаться, чем об удобстве убивать.
Прошло столько времени, сколько нужно, чтобы оперить стрелу -
Киссур вошел в тускло освещенную залу. Харрада и четырнадцать
его товарищей сидели вокруг столика на подушках, и обсуждали,
скоро ли поймают воров.
- Чего-то ты замешкался с гусем, - проворчал Харрада, - Надо
тебя выпороть.
- Напротив, - приглушенно возразил Киссур, - я явился слишком
быстро.
- Что с твоим голосом, - удивился Харрада.
- Песок из канавы, в которую ты меня окунул, набился мне в
горло.
С этими словами Киссур отбросил поднос и взялся за меч: Расака
он перерубил с одного удара. Кто-то заверещал. Киссур оборотился
и рассек крикуна от ключицы до паха. В Киссура полетела миска:
Киссур отбил миску мечом, схватил со стола нож и пригвоздил
того, кто вздумал швыряться мисками, к подушке, на которой тот
сидел. Тут у Киссура на губах выступила пена, а глаза выкатились
и завертелись, и когда он опамятовался, ему стало трудно
отличить мертвых от пьяных. Он подошел к Харраде и ткнул его
сапогом:
- Вставай и бери меч.
Харрада лежал как мертвый. Киссуру, однако, казалось, что он его
не убивал.
- Ладно, - сказал Киссур, - если ты мертв, значит, ты мертв, а
если ты жив, значит, тебе суждена гнусная смерть. Пусть же годы,
отнятые у тебя, прибавятся государю, - и с силой вонзил меч. Меч
перешиб позвоночник и ушел глубоко в пол. Киссур наклонился и
снял с пояса Харрады свой старый кинжал с головой кобчика, а
вейский меч так и оставил торчать. Потом он встал на колени,
окунул рукава и ладони в расплывшуюся под мертвецом кровь и
провел ладонями по лицу. Киссур вытер кинжал о полу, взял со
стола гуся и большую лепешку, сдернул скатерть, завернул в нее
гуся и лепешку и выпрыгнул в окно. За столом осталось десять
мертвецов и пятеро пьяных.
Киссур спустился к реке. На нем не было ни царапины, но он шел,
оставляя за собой нетвердые следы, и время от времени стряхивая
кровь с рукавов. Он вошел в воду и проплыл под нависшими кустами
к пристани. Там он подкараулил еще какого-то человека в желтом с
зеленом платье: это было платье личной охраны первого министра.
Он раздел мертвеца и бросил в воду, а одежду завернул в
непромокаемую нижнюю скатерть вместе с лепешкой и гусем.
Киссур переплыл весенний канал и забился под какую-то корягу.
Там он переоделся, поел гуся. и пошел прочь из города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25