Голова, болевшая с
утра, немного прошла. Шаваш ел персик, глядел в полуденный сад и
думал о разнообразных взаимоотношениях оборотней и населения.
Потом Шаваш поднял глаза и едва не подавился персиком: по саду,
ко внутренним дверям управы, шел желтый монах. Шаваш узнал
одного из харайнских монахов, по имени отец Сетакет.
Через десять минут Шаваш принимал вместо отсутствующего Нана
желтого монаха. Шаваш громко удивлялся событию чрезвычайно
редкому, хотя и незапрещенному - действительно, желтый монах
пришел в управу! Надо сказать, что изумление Шаваша было мнимым.
Он отлично знал, что вчера столичные желтые монахи вернулись из
Харайна пешком в свой монастырь (иначе, чем пешком, они не
ходили), что их сопровождал этот харайнский монах, что в миру,
судя по документам, монаха звали Хибинна, и был он родом из
провинции Чахар, из деревеньки Саманнички. По непредвиденной
случайности Шаваш, бывшая столичная шельма, обладая изрядными
знакомствами в мире скорее преступном, нежели добродетельном,
помнил некоего Хибинну Чахарца, по прозванию Шиш Масляный. Шиша
зарезали в пьяной драке, а документы его - очень хорошие
документы - его любовница пустила на рынок.
Монах сказал, что хочет дождаться господина Нана, Шаваш прижал
руки к груди и сказал, что Нан во дворце и что он, Шаваш, будет
рад его заменить. Монах задергался, засмущался, а потом вдруг
сказал, что хотел бы вернуться в мир, что он получил на это
благословение отца-настоятеля и теперь хочет получить еще и
документы.
- По-моему, - нерешительно наклонил голову Шаваш, - прецедентов
нет. Я не слыхал, чтобы желтым монахам позволено было
возвращаться в мир.
- Я не слыхал, чтобы это было запрещено, - возразил отец
Сетакет.
"Странная логика" - отметил Шаваш. Или это ловушка, или... В
голове его мгновенно сложился план. "Я его отпущу. Он станет
мирянином. Как только он станет мирянином, станет возможно его
арестовать. Я выдам ему документ, а потом подложу девицу или
подсуну ворованное. После этого я возьму его и сделаю с ним все,
что полагаю должным. Подозрения мои, вероятно, чистый вздор...
Что за время - ни за так пропадет человек".
Они немного поговорили. Шаваш стал заполнять бумаги, потом
извинился и вышел. Отец Сетакет подоткнул полы желтого балахона,
расположился на кресле поудобнее и стал ждать.
Человека, пришедшего к Шавашу, на самом деле звали Свен
Бьернссон. Уроженец одной из первых земных колоний на планете
Кассина, выпускник Третьего Технологического на Гере, нашумевший
своими работами на стыке топологии и физики, ("поверхности
Бьернссона" существенно прояснили топологический механизм
гиперпространственного перехода), - Бьернссон в свое время одним
из первых ознакомился с результатами экспедиции Ванвейлена в
этот отсталый мир в дальнем уголке галактики и поднял крик о
необходимости исследования и изучения таинственного объекта,
который невежественные туземцы почитают под именем Желтого Ира.
Миром за стенами монастыря Бьернссон до недавних пор не
интересовался соверешенно. Да вот хотя бы - есть все-таки в этой
безумной стране частная собственность или нет - даже и на такой
фундаментальный вопрос Бьернссон не мог ответить. Хотел вот
спросить Стрейтона...
Интересуясь только Желтым Иром, Бьернссон не очень разобрался в
том, что делал Нан в провинции, едва заметил разгром варваров,
смерть аравана и смерть наместника - словом, все, о чем
рассказано в предыдушей книге. Он усвоил только одно: что его
коллега, Лоуренс, устрашившись исследований, отдававших
чертовщиной, мистикой и девятым - от опыта - доказательством
бытия Божия, сделал следующее: взял кота, - ах, как хорошо
Бьернссон теперь помнил этого проклятого, серого с проседью
кота, пустил кота в алтарь, где покоилась, в виде шара,
божественная субстанция. После этого, по непроверенным
сведениям, божественная субстанция для удобства кота приняла
облик мыши, и кот ее сожрал. Засим Лоуренс запихал кота в
портфель и полетел в далекий остров в северном океане, а по
дороге утопил кота в кратере морского вулкана.
Бьернссон знал, что скоро их, ученых, воротят на Землю,
монастырь пропадет; попросился у отца-настоятеля, старенького
вейца, идти вместе в столицу, а в столице попросился в мир.
Бьернссон ждал полчаса. Шаваш вернулся, улыбаясь, протянул
Бьернсону бумаги:
- Тут, увы, еще некоторые формальности. Мне нужно несколько
часов. Я почту за честь навестить вечером монастырь и отдать вам
документы.
Шаваш стоял вполоборота к окну: в золотистых его глазах
отражались облака и далекие шпили управ. Бьернссону вдруг стало
ужасно неловко. Он понял, что, в сущности, обманывает этого
славного мальчика. А вся галактика - обманывает вейцев.
Посмотрим, приглядимся, а там уж и поможем... Четверть века уже
смотрят: четверть века с тех пор, как Ванвейлен грохнулся об эту
планету и так глупо, так непростительно себя повел! Чушь! Просто
где-то в городе, полагающем себя настоящим Небесным Городом,
бизнесмены и политики смертельно испугались тех непредсказуемых
изменений, которые внесет в хрупкое международное равновесие, и
так подтачиваемое диктаторами и хапугами всех мастей, эта
страна, с ее невостребованными залежами, с ее трудолюбием.
"Четверть века отговорок - подумал Бьернссон, - и с каждым годом
наша вина все тяжелее. Жертвы эпидемий, наводнений..."
Бьернссон очнулся. Шаваш, улыбаясь, протягивал ему бумаги.
- Жить вам будет негде. Если вы сочтете возможным перебеливать
некоторые справки, я бы постарался предоставить вам комнату при
управе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25