Он не знал, что
делать, и начал молиться. И одну минуту он думал: "Надо
выскочить из сосуда, в котором так холодно, и упасть в ноги
Нану: авось он тогда пощадит жену и детей". А другую минуту
думал: "Нет, стоит перетерпеть этот холод: авось не найдут".
Тем временем в кладовую пришли солдаты и спросили сторожа:
- Ты не видел изменника Андарза?
- Никак нет, - ответил верный слуга.
- А что у тебя за вино в сосудах?
- Это не вино, - ответил сторож, - а чахарское масло для
воскурений.
- Что ты ерунду порешь, - возразил солдат, - на рынке я за все
свое месячное жалование не могу купить плошки чахарского масла,
как же оно может стоять в таких больших кувшинах? Сдается мне,
что это вино, и что его можно выпить.
Они стали сшибать крышки с сосудов, и один солдат сказал:
- А это что за соломина торчит ?
Соломину вынули, Андарзу стало нечем дышать, он забулькал и
полез из сосуда. Андарз был храбрый человек, он выхватил у
солдата меч и отрубил ему кисть. Но другие солдаты дрались
лучше, чем он мог предполагать, и вскоре его прижали к земле и
как следует побили.
На Андарзе была щегольская рубашка, с низким вырезом и откидными
рукавами. В эти рукава было заткано много золота, и они свисали
до колен. Солдаты связали этими рукавами Андарзу руки за спиной,
надели на него поводок и погнали перед своими конями. Андарз
шел, опустив голову, но тут набежало много народу, особенно
женщин, всегда обрадованных несчастиями людей, подозреваемых в
богатстве. Они кололи его ухватами в подбородок, так что он
должен был поднимать голову, и ему насыпали множество дряни в
глаза и на одежду.
Андарза привели в его дом. Там на диване сидел Нан, в боевом
кафтане и со стражниками. Андарзу сняли с шеи поводок и
развязали руки.
- Вчера, - сказал Нан, - негодяй Ишнайя высыпал перед государем
много слов про меня и про харайнский канал. Это были не очень-то
лестные слова. Ишнайя сам не обладал такими познаниями.
- Ах, - сказал господин Андарз, - это было человек, составленный
из глупости и преступлений всякого рода, и его дружба была для
меня тяжелей, чем клевета, которую он изливал на других.
Люди вокруг Нана стали спорить, что делать с Андарзом, и все они
были несогласны в способе казни. А Нан сидел молча и ел Андарза
глазами, а пальцами потирал воротник в том месте, на которому
утром Андарз углядел пятно.
- Не могли бы вы мне показать свою дивную коллекцию, - вдруг
спросил Нан.
Андарз попросил позволения переодеться, и это было разрешено.
Дом у Андарза содержался на старинный манер, в нем были не часы,
а рабы для называния времени, и специально выращенные карлики.
Все эти люди сбежались, рыдая. Камердинер, плача, вымыл Андарзу
волосы, и Андарз тут же велел остричь их, потому что ему было
неприятно представить их концы в крови.
Андарз с Наном прошли в галерею. Андарз зажег светильники и стал
смотреть на ламасские вазы и на кружевные облака и весенние
поля, нарисованные на вазах. Вот: леса и горы, олени бродят по
горным тропкам, рыбаки плывут по реке меж тростниковых зарослей,
утки сидят на зимнем снегу: у одной утки оттопырена лапка. Над
ней стоит красиво одетый юноша и хочет взять утку в руки, а утка
плачет, потому что понимает, что она все равно умрет, и глядит
на свежий снег и на то, как в реке купается зимнее солнце. И
господин Андарз, министр полиции, тоже заплакал, как утка с
оттопыренной лапкой.
- Что бы вы делали, - шевельнулся за спиной Нан, - если б Ишнайя
был на свободе, а государь - убит?
- Будь ты проклят, - сказал Андарз, - честнее изменить гоcударю,
чем другу.
Нан хлопнул в ладоши. За дверью застучали сапоги. Андарз
побледнел и обернулся.
- Я хотел бы, - проговорил Нан, - заменить вам друга. Три вещи
скрепляют дружбу, - совместная трапеза, совместные тайны и
взаимные подарки. Господин Мнадес сегодня, по моей просьбе,
подарил мне "кружащего орла" - я хотел бы утешить им вас в
неcчастии.
Двое парчовых курток осторожно вносили в зал плетеный короб. В
коробе сидела ваза с кружащим орлом. Нан обернулся и поднял
светильник.
- Великий Вей, - произнес он, - но где же первая ваза?
Андарз долго молчал.
- Вчера утром, - наконец заговорил он, - я подарил первую вазу
господину Мнадесу, за сведения о вас и о заговоре Айцара.
Нан положил руку на плечо Андарзу, и оба чиновника долго
любовались вазой.
- Это для меня большая честь, - серьезно сказал Нан, - что моя
голова так дорого стоит.
Через два часа, после короткого нервного припадка, Андарз лежал,
завернутый в мокрые простыни, под пологом синего шелка. Перед
ним, освещенный одинокой свечой, парил "Кружащий орел", и стояла
ваза с уткой на весеннем снегу, повернутая другим клеймом: юноша
гладил утку по голове, и утка жмурила черный глазок. Ни девиц,
ни вина не было. В изголовье сидела и перебирала волосы
жена."Эх, зря я остриг волосы," - подумал Андарз.
- Что, - спросила женщина, - будет ли это человек больший, чем
Ишнайя?
- Да, - ответил министр полиции, - потому что многие на его
месте наслаждались бы в галерее моим страхом, или собой, и
только. Он же наслаждался и работой древних мастеров, и такую
вещь, как умение видеть красоту, нельзя подделать.


Через неделю новый министр Нан отправился за город, в поместье
господина Чареники. Собралось самое изысканное общество,
катались на лодках и пускали фейерверки.
- Господин министр, - сказал Чареника, совершив девятичленный
поклон, - как мне отблагодарить вашу скромность и великодушие!
Поистине, лишь ваша снисходительность позволяет мне наслаждаться
красотой этих мест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25