После обеда господин Чареника пригласил гостей пойти по старой
дороге в сад, полюбоваться закатом. Стали подниматься вверх по
изгибам ручья и заметили, как вниз плывут узорные листья: на
листьях было вызолочено имя господина Нана.
- Верно, это кто-нибудь из небожителей забавляется, -
восхитились гости.
На горе как бы серые дымки вились в развалинах храма. Зодчий
выстроил храм недавно, и строил сразу поэтические руины.
Выбежали красавицы всех четырех видов, закружились перед гостями
и растаяли в тени деревьев. Мята и парчовая ножка струили
изысканный аромат, солнце садилось в розоватые тучи у горизонта.
Великий Вей! Как мимолетна жизнь! Где нынче крылья бабочек,
родившихся прошлой весной. Где слава царств и мощь правителей?
Где господин Ишнайя, по вкусу которого Чареника и выстроил этот
храм в роще? Поистине - все живущее - недолговечно, все
мятущееся - успокаивается, гордец погибает от собственной
гордости, а униженный погибает от унижений, и удача губит
человека удачливого, а неудача губят неудачника.
Всех охватила легкая грусть. На обратном пути заговорили о
вечном круговороте в природе, о путях гибели и упадка царств.
Господин Чареника вздохнул и сказал:
- Самое страшное для государстве - это когда финансы приходят в
расстройство. Если налоги скудны и нерегулярны - ничто не спасет
тогда государство.
Первый министр сказал:
- Вы славитесь проницательностью: укажите средство помочь беде!
Министр финансов Чареника поклонился:
- Средство есть, и весьма старое: позволить частным лицам
принимать участие в хозяйстве, и всемерно поощрять частную
инициативу.
Нан насторожился.
- Нынче наместники и араваны - продолжал Чареника, - все просят
снизить налог. А вот возьмите собравшихся. Многие из них имеют
некоторые деньги. Они были бы счастливы выплатить налоги вперед,
- а там уж неважно, вернут они свои деньги или нет. Это низкие
люди заботятся о выгоде, а справедливый человек думает о том,
как помочь государству.
Господин Нан кивнул головой. Средство помочь государству было
старое, и воскресший император Аттах так изъяснял это
средство:"нынче целые провинции отданы на откуп, каждый
старается дойти до денег не смекалкой, а монополией. Те, кто
побогаче, не строят, не трудятся, а только вноcят деньги в
казну, а потом собирают с провинции сколько могут: втрое ли,
впятеро больше - уводят овец, продают людей за долги. Те, кто
победнее, не строят, не трудятся, потому что все, созданное
честным трудом, откупщик отберет." Бог с ним, с воскресшим
императором Аттахом.
Господин Нан обвел взглядом собравшихся насладиться закатом:
были тут люди с мелкими должностями, но не было людей с мелкими
состояниями.
- То, что вы предлагаете, - сказал господин Нан, - мера,
действительно, спасительная для государства, но зачастую
губительная для богатых людей. Ведь как случилось при Золотом
Государе? Деньги за налоги были отданы государству, а потом
многие сектанты и даже чиновники стали распускать слухи, что
деньги уже заплачены, и налогов можно не платить. Возникло
состояние, близкое к недовольству. Государь простил народу
недоимки, которые, собственно, причитались уже не ему, а
откупщикам: так-то богатый человек был сделан бесплатным
чиновником и разорен совершенно. Нет, - закончил решительно Нан,
- надо думать не только о пользе государства, но и о выгоде лиц,
владеющих крупными состояниями.
Тут, однако, пожаловал дворцовый чиновник: государь Варназд
просил первого министра во дворец. На разукрашенных лодках
спустились вниз, господин Нан распрощался с гостями.

На следующий день Чареника сидел в своем кабинете. У него была
маленькая слабость: министр финансов любил, чтоб подпись на
указе блестела, и не посыпал ее никогда песочком, а ждал, пока
бумага или шелк высохнут. В кабинете его поэтому стояло
несколько столов, и на них сохли бумаги с подписями. Тут вошел
секретарь Чареники, человек, исполненный всяческого воровства,
поклонился и сказал:
- Не стоит опять заводить разговор, подобный вчерашнему, потому
что вчера вечером в зале Ста Полей господин Нан сказал очень
громко: "Три вещи не должны становится частной собственностью:
это армия, судопроизводство и налоги."
Господин Чареника вскочил так, чnо листы с сохнущими подписями
вспорхнули и разлетелись по полу:
- Ничего, - закричал Чареника, - я еще ему зубы обломаю, обломаю
зубки-то! Ишь он мне вздумал толковать про пользу и выгоду!
Господин Чареника подумал, вышел из кабинета и прошел переходами
и галереями в женскую половину. Дочь его резвилась в саду с
белками и подругами. Господин Чареника спросил дочь, о чем она
так долго беседовала вчера с секретарем министра, молодым
Шавашем. Девушка покраснела и сказала, что ни о чем дурном она
не говорила, а просто спросила - правда ли, что первый министр
намерен Шаваш усыновить?
"Гм," - сказал себе господин Чареника. Секретарей иногда
усыновляли или брали племянниками, потому что сын не имеет права
свидетельствовать против отца.
Вечером Чареника опять позвал к себе секретаря и спросил:
- Как ты думаешь, что я собираюсь предпринять?
- Я думаю, - ответил секретарь, - что вы хотите поискать
неприятностей в прошлом господина Нана, и, думается мне, что,
начав искать, эти неприятности легко будет найти.
- А почему ты так думаешь?
- А потому, - сказал секретарь, - что я полгода назад был в
провинции Соним, откуда Нан родом. Его деревню двадцать лет
назад утопило из-за разворованной дамбы. Мальчик учился при
храме и незадолго до беды, как оказалось, ушел из дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25