– Ти путешь один копать эта яма. Я путу приходить и видеть…Оставшись одна, Ульяна Ивановна всецело предалась горю и гневу. Но как ни сильны были обуревавшие ее чувства, они не могли помешать ей сделать кое-какие здравые и весьма решительные умозаключения. Прежде всего она в самом зародыше убила мысль о какой бы то ни было капитуляции.– Черта им рогатого, а не арбайт! – формулировала она свое решение и очень гневно вонзила заступ в вязкую землю.Последующие же действия могли показаться несколько странными. Некоторое время она молча смотрела на воткнутый в землю заступ, потом весьма решительно выдернула его из земли, вытерла, поплевала на руки, подошла к ближайшей сосне и изо всей силы немного наискось ударила по ее коричневому стволу. Удар был хорош: дерево загудело, а из-под сбитой коры выглянула желтая, глубоко рассеченная древесина. Удовлетворенная пробой, Ульяна Ивановна засучила рукава вязаной кофты, подоткнула подол юбки и скрылась в густых кустарниках рядом с тропинкой, ведущей к комендатуре.Уже начинало вечереть, когда на этой тропинке показался Дрихель. Уповая на близость комендатуры и святость запретной зоны, он шел довольно беспечно. Впрочем, это объяснялось до некоторой степени приятным обедом и шнапсом. Шагая по тропинке, он размахивал руками и даже улыбался. Эта-то пакостная улыбка и удвоила силу и решимость Ульяны Ивановны, выросшей на пути своего мучителя.– Смеешься, вошь ползучая? – вопросила она, вздымая над пилоткой Дрихеля свое испытанное оружие. – Вот тебе арбайт!Будь ефрейтор трезвее, возможно, он мог бы увернуться от несколько медлительного удара, тем более, что, нанося его, Ульяна Ивановна от брезгливости и страха на мгновение зажмурилась, но он сделать этого не сумел. Открыв глаза, сестра-хозяйка убедилась, что враг ее повержен.Победа была полная, но, одержав ее, Ульяна Ивановна сейчас же с предельной отчетливостью представила безвыходность своего положения. Исчезновение Дрихеля неминуемо будет скоро открыто, а улик против нее более чем достаточно. И добро бы пострадала одна она, но что будет с доктором Великановым?Сорвав с плеч косынку, Ульяна Ивановна вытерла покрывшийся холодным потом лоб и бессильно прислонилась к дереву. Отчаяние ее было так велико, что она почти совсем не испугалась, когда сзади нее зашумели ореховые заросли.«Будь что будет», – сказала она себе и повернулась лицом к новой опасности.Каково же было ее изумление, когда она увидела того самого лесного великана, с которым встретилась во время памятной для нее экспедиции за разбросанными по лесу вещами. На этот раз Ульяна Ивановна заметила на его лице подобие улыбки.– Дура ты, дура! – прогудел великан, с непостижимой для его роста бесшумностью выбираясь из кустов. – Чего ты наделала?Ошибиться было нельзя – в голосе незнакомца звучало явное сочувствие, и это заставило сестру-хозяйку всхлипнуть и по-детски сказать:– Выручи, дедушка…Некоторое время незнакомец молчал, оценивая обстановку. Потом, сдвинув на затылок кепку, проговорил:– Экая нетерпеливая, угораздило же тебя!.. «Выручи, выручи», а как?… И разве в одной тебе толк? Теперь все село выручать надобно…– Ты партизан, дедушка? – с надеждой спросила Ульяна Ивановна.– Может, партизан, может, медведь, а может, сам леший – это уж полагай, как хочешь, – не очень ласково проговорил незнакомец. – Лясы мне с тобой точить некогда, наделала ты мне теперь делов до полуночи… Придется на себя принимать.Что означала последняя фраза, Ульяна Ивановна не поняла, но почувствовала большое облегчение.– Может, тебе помочь требуется? – осведомилась она.– Помощи мне не требуется, твое дело сделано, оботри лопату да задами домой иди… Саньке, коли он там, скажешь, чтобы чертометом к Горелому кордону летел… Запомнила? И чтобы язык за зубами…Проводив глазами Ульяну Ивановну, незнакомец деловито приступил к уборке остатков рьяного служителя комендатуры.
Едва ли нужно говорить о том, как глубоко был взволнован доктор Великанов, когда, вернувшись домой, он обнаружил исчезновение Ульяны Ивановны. Вести, которые принес отправившийся на разведку Василий Степанович, расстроили его еще больше. Тем сильнее была его радость, когда Ульяна Ивановна, бледная, изможденная, но живая и здоровая, перешагнула порог дома.– Ульяна Ивановна, рассказывайте скорее, что с вами случилось? – потребовал он.– Ничего не случилось, Арсений Васильевич, – почти прошептала она, косясь на Василия Степановича.– Ульяна Ивановна! – очень серьезно сказал доктор Великанов, – я прекрасно вижу, что с вами случилось что-то серьезное… Кто вас обидел?При этом вопросе голос доктора гневно дрогнул, а пальцы грозно забарабанили по столу.– Этот… лысый из комендатуры обидел, – пожаловалась Ульяна Ивановна.– Что он сделал? – прерывающимся голосом спросил доктор, приподнимаясь из-за стола. – Рассказывайте все! Имейте в виду, что Василий Степанович наш друг и при нем можно быть откровенной.И здесь Ульяна Ивановна заплакала, а поплакав, весьма обстоятельно рассказала все.– Ударила я его и думаю: что же теперь будет?… Я-то еще ничего – сама знала, на что шла, а вы-то, вы-то, Арсений Васильевич?!– Обо мне вы напрасно думали, Ульяна Ивановна, – решительно сказал доктор. – Я всецело разделяю ваши мысли и готов вместе с вами отвечать за ваш поступок. Я готов взять его на себя!Но Василий Степанович воспринял рассказ Ульяны Ивановны менее восторженно. Он был явно встревожен.– Конечно, так-то оно так, но только отвечать-то вовсе незачем. Дрихель-то там еще лежит, Ульяна Ивановна? – спросил он, поднимаясь и берясь за кепку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42