Мало ли что случиться могло: оружие по глупости подобрать мог или в запретную зону шаг сделал… Уж я пойду. А если он без меня прибежит, скажите, что я на Костин кордон пошел и чтобы он меня здесь Дождался.На этот раз доктор не выдержал.– Слушайте, Василий Степанович, – заявил он, – с самого первого момента нашего знакомства я не давал вам повода подозревать меня в малодушии или в трусости. Прежняя моя работа была безупречна. И разрешите вам сказать, что я никогда не был дураком. Для меня прекрасно видна причинная связь явлений, которые я здесь наблюдаю и участником которых являюсь. И, заметьте, являюсь участником вполне сознательно…Плотник ушел, а через полчаса появился запыхавшийся Санька.– Дядька где? – спросил он, наспех поздоровавшись с доктором.– На Костин кордон пошел, а тебе ждать велел.– Ладно, подожду.Саньке, по живости натуры, не терпелось поболтать.– Правда, дяденька, говорят, что вы доктор?– Правда.– Значит, все лечить можете?– Все не все, а кое-что могу.– Ежели руку снарядом оторвет, кровь остановить можете?– Сумею.– А ногу?– Тоже сумею.– А если в самое сердце пуля попадет, а вы близко с инструментом будете, тоже помогнуть сумеете?– Это уж навряд ли… Кстати, говорить нужно не «помогнуть», а «помочь».Доктор Великанов был щепетилен в отношении чистоты языка.Санька на поправку не обиделся.– Ну помочь, – согласился он. – А какая рана опаснее: осколком или пулей крупнокалиберной?– Этого я не знаю.– А Ульяна Ивановна намедни говорила, что вы все знаете. Правда, что у вас книг было больше, чем здесь бревен?– Даже значительно больше, – улыбнулся доктор.– Сочинение Пушкина было?– Было.– А про Щорса?– Про Щорса не было.– А теперь книг вовсе нет?– Нет…– Жалко!– А ты в каком классе учишься? – поинтересовался доктор.– В пятом учился, пока школа была.– И хорошо учился?Санька по каким-то соображениям пропустил вопрос мимо ушей, переведя разговор на другой предмет.– Чудная у вас фамилия: Ве-ли-ка-нов!– Чем же чудная?Санька хотел сказать, что она доктору не подходит, но постеснялся.– И у меня чудная, – чтобы выпутаться из положения, сказал он. – Черезов. У нас полсела Черезовы. А что значит – Черезов – вовсе непонятно… А еще у меня кличка есть.– Какая же?– Санька-Телефон.– Почему же тебя телефоном назвали?– Так уж назвали…Их разговор прервал приход Василия Степановича.Отозвав племянника к двери, он сказал ему что-то такое, что заставило Саньку исчезнуть с быстротою молнии.– Ну? – спросил доктор.– Теперь все в порядке, – ответил Василий Степанович.Было далеко за полночь, когда откуда-то издалека донеслись звуки чистой автоматной и пулеметной стрельбы и несколько взрывов. Бой продолжался часа полтора, потом все стихло.Утром, комбинируя услышанные отрывки немецких фраз, доктор получил представление о ночных событиях.Немецкий карательный отряд имел четкие сведения о местонахождении партизан. Разделившись на две группы, немцы неминуемо должны были замкнуть их в кольцо. Но ход хорошо задуманной операции с самого начала был расстроен. Партизаны оказались вне кольца и внезапно напали с тыла на часть отряда, двигавшегося от Ельникова хутора. Они уничтожили часть карателей и захватили несколько пулеметов.В сарай, подобно буре, ворвался сам обер-лейтенант Густав Ренке.– Семь унд десять крейст, унд дьевьять фюр офицер, унд ейне пальшой висильца!..Плотника и подручного это приказание оглушило, точно громом.Первым обрел дар речи доктор Великанов.– Только не это! – воскликнул он. – Что угодно, но не это! Гроб, крест для них – это я еще могу помочь, но это… Пусть лучше вешают меня самого!Василий Степанович был взволнован не меньше доктора Великанова, но, не обладая его красноречием, высказался проще и лаконичнее:– А ты думаешь, я буду?После первого взрыва чувства оба задумались. Прежде всего необходимо было узнать – что, собственно, произошло. Эту задачу помогла разрешить происходившая во дворе комендатуры кутерьма.Немцы схватили и привезли в Большие Поляны показавшихся им подозрительными четырех колхозников и учительницу из села Солонцы. Приговоренные в ожидании расправы были брошены в школьный подвал.Все дома рядом со школой были забиты эсэсовцами, а под липой образовался целый клуб офицеров карательного отряда.Дело готовилось нешуточное – речь шла об окружении всего северо-восточного участка леса.Этой новостью доктор Великанов поделился с Василием Степановичем. Тот опрометью кинулся из сарая.Оставшись один, доктор снова занял свой наблюдательный пост, откуда было видно все происходившее во дворе комендатуры и куда доносились обрывки офицерских разговоров.Скоро он установил, что всеми делами вершил высокий, худощавый, немолодой эсэсовец, по-видимому, очень важный. Заняв кабинет обер-лейтенанта Ренке, он гонял его, как мальчишку.Было уже часа два пополудни, когда Великанов увидел высокого эсэсовца совсем близко. Прямой, как жердь (черная форма подчеркивала его выправку), он шел, вернее, шествовал к заманчивой липе в сопровождении толстого краснорожего полковника – командира мототанковой части. Демонстрируя почтительность и внимательность, последний то и дело по-собачьи подкатывался под ноги величественного спутника, ловя его редкие каркающие слова.Остановившись под липой, эсэсовец оперся на ствол и развернул карту. Доктор слышал его лаконичную и отрывистую речь.– Сначала Солонцы, потом Ельники… Это подозрительно… Теперь мы принимаем маленькую предосторожность. Первоначальный план операции, сообщенный офицерам, будет отменен… Понимаете?Здесь взор эсэсовца остановился на стене сарая, и сердце доктора Великанова на одну минуту сжалось от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42