Он присел рядом с карренцем. Откупоривая бутылку кислого вина, привезенного с родины, тот продолжал ворчать:
— Эх, иначе все выглядело бы, командуй здесь наш Воевода Эвименес! Отправились, как на прогулку, а ведь там, чего доброго, с ходу драться придется. То ли было дело, когда Воеводы вели нас, помню, на Полиолис! Мы тогда скакали весь день и всю ночь и чуть только не падали с седел, а как же, и потом сразу кинулись в бой на…
Досказать ему не пришлось: вернулся Висто.
— Ее там нету, хозяин, никто даже не видел. Правда, там немногие и знают-то, что к чему…
— Одна надежда, — сам с собой рассуждал карренец, — что эти, как их, валькинги не шибко умелые вояки. Сам-то я никогда не имел с ними дела. Только слышал, будто ихняя пехота носит такие большущие круглые щиты с шипом посередке — как раз пырнуть человека. Поэтому, говорят, если валькинг замахивается мечом — смотри в оба, чтобы не получить в бок этим шипом. Говорят еще, здорово они наловчились спасаться от стрел. Строятся, собачьи дети, по двое, и один прикрывает обоих здоровенным щитом, а второй знай бросает дротики, и оба топают себе вперед, пока не сойдутся с лучниками грудь на грудь и не разгонят. Так что лучникам против них надо плотной кучей держаться, не то вовсе толку не будет…
Висто терпеливо стоял около Эйрара.
— Что будем делать, хозяин?
— Ищи, спрашивай! — повторил Эйрар. И тут нежданная мысль взметнула его на ноги: — Ове Губошлеп!.. Где он, кто его видел последним?
Но к ним уже шел посланник, с немалым трудом пробившийся из головной части войска:
— Воевода Альсид просит поторопиться, ибо время не ждет!
И вновь крик, суматоха; словно бы медленная волна прошла по колонне — движение возобновилось. И хотя Эйрар не мог уже думать решительно ни о чем, кроме Гитоны, — надо было двигаться дальше, и он двигался, и пели трубы, хотя и не так задорно, как вначале, — ибо музыканты тоже были людьми и шагали, как все.
Плавни, хоть как-то разнообразившие местность, вскоре остались позади; вновь потянулись по сторонам когда топи, когда тростники. Мрачный пейзаж — и мрачны были мысли Эйрара, все думавшего о герцоге и о том, что мог замышлять Салмонесский Бастард…
Впереди снова что-то случилось; послышались возгласы, улюлюканье. По краешку дамбы навстречу воинам пробирался кто-то одетый в длинные белоснежные ризы, с золотым обручем на голове. Он держал резную чашу перед собой на седле. Следом ехал второй всадник, и тоже в церемониальном облачении. Эйрару показалось, это был тот самый пустоглазый представитель Империи, которого он видел тогда при дворе в Салмонессе.
Одетый в белое подъехал к Эйрару и с поклоном спросил, не является ли он предводителем отряда. Эйрар ответил утвердительно, и священник протянул ему чашу:
— Тогда, во имя Мира Империи, который есть Богом Установленный Мир, повелеваю тебе испить из этой чаши истинной воды, почерпнутой из Колодца Единорога. Испей вместе с графом Вальком, законным наместником Его Священного Величества Императора Аурариса. Испей в знак того, что отказываешься от этой богопротивной войны. И знай: если ответишь отказом — будешь отторгнут от Империи и отлучен от благодати Колодца!
Эйрар ответил:
— Не в моей власти, святой отец, решать что-либо о войне. Поезжайте лучше к герцогу Роджеру, нашему сюзерену…
Судя по лицу священника, иных слов он и не ожидал. Он молча направил коня в гущу воинов, проталкиваясь дальше. Зато имперский представитель повернулся в седле и скрестил пальцы, крикнув:
— Отлучен! Отлучен!..
— Ох, скверно… — шагая у стремени Эйрара, пробормотал Долговязый Эрб. Но юноша был слишком занят собственными тревогами и не ответил. — Да, — продолжал Эрб. — Тут и не поколдуешь!
День клонился к вечеру. Усталые люди разговаривали мало и неохотно. Слышался только шорох шагов, да копья торчали в разные стороны, щетинясь над головами. Эйрар сделал усилие и попробовал представить себе сражение и как будут выглядеть в нем его молодцы и он сам… но даже и эта мысль каким-то образом снова привела его к Гитоне. А тем временем по сторонам дамбы там и сям уже возникали островки твердой земли, виднелись тропки, явно проложенные людьми — берег болот Салма был близок.
Островки уже смыкались в некое подобие суши, когда нестройный рев труб разом вывел его из задумчивости. К беспорядочным сигналам примешивались далекие крики. Эйрар увидел, как опустили забрала карренцы, ехавшие чуть впереди его рыбаков.
— Скажи людям, пусть надевают тетивы, — велел он подоспевшему Эрбу и сам почувствовал, что голос готов был сорваться. — Пусть выдвигаются с насыпи на твердую землю, вот сюда, вбок. Мы должны прикрывать мариоланцев, а они — герцога!
Произнося это, он на какой-то миг оторвал взгляд от творившегося впереди, и что же? Когда он повернулся обратно, вокруг не было почти никого. Лишь спины последних карренских всадников мелькали там, где дамба переставала быть дамбой и превращалась просто в дорогу, убегавшую на северо-запад по отлогому склону холма, и оттуда слышался стук оружия и воинственные крики. Пущенный кем-то дротик одиноко валился наземь из алого закатного неба. Перепуганная болотная птица пронеслась мимо с жалобным писком, едва не чиркнув крылом по его волосам.
Кто-то дернул стремя, и Эйрар увидел, что рыбаки, пригибаясь, бежали куда-то влево. Иные на миг останавливались выпустить стрелу, но без всякой видимой цели.
— Вот они! — крикнул подбежавший воин, указывая рукой. — Господи помилуй, вот же они!..
С заросшего ивами пригорка прямо на них рысцой ехала кучка всадников в шлемах с яркими плюмажами. Валькинги!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135