Плейандер что-то проворчал, меряя Эйрара презрительным взглядом. Но руку с рукояти палицы все же убрал. Рогей сунул меч в ножны.
— Ну? — сказала Эвадне и, наклонясь, притронулась к плечу трангстедца.
— Я, как один из карренских братьев, клянусь принять приговор, который Эйрар Ясноглазый вынесет по поводу происшедшего — или оставить дейлкарлов и никогда больше с ними не связываться!
Альсандер, подумав, повторил клятву сестры. Сердце Эйрара заколотилось у горла: ему предстояло судить людей поистине великих — хотя бы и попавших нынче в беду. И все-таки он сказал:
— Если вы мне доверяете — будьте добры не ставить условий. А не доверяете — ищите себе другого судью.
— Что, уже штаны промочил? — хмыкнул Плейандер, но Эвадне снова вмешалась:
— Не глупи, брат, парень прав. Слушай, разве мы ушли из твоего войска, когда ты заставил нас рыть этот идиотский тоннель под наружной башней Филедии? Лично я приму его приговор, каким бы он ни был!
Эвименес заявил о своем согласии с ней, за Эвименесом — Альсандер. Последним, недовольно насупившись, сдался Плейандер. Эйрар повернулся к Рогею и одному из хестингарцев, тоже, как выяснилось, замешанному в деле. Они принялись говорить все разом, а к рабу-миктонцу подбежал другой и стал его перевязывать.
Эвименес повел речь от имени карренцев:
— Все из-за лошадей. У нас их в обрез, а ведь мы, чего доброго, потеряем еще пару-тройку в этих горах. Надо же иметь хоть несколько запасных, верховых и вьючных! А на здешних равнинах полно бесхозных табунов, вот мы и решили наловить себе лошадок. И вдруг подбегает этот немытый и верещит что-то на своем дикарском наречии, а потом хватает под уздцы лошадь Плейандера — чего тот, учти, даже и от меня не потерпит, куда уж там от раба. Плейандер и вмазал ему, как то пристало человеку наших кровей. Тут появляется Рогей и вступается, видите ли, за невольника, да еще кричит: «Воровство, воровство!» А мы, между прочим, покамест не пали так низко, чтобы кому-нибудь спускать подобные речи…
Эйрар повернулся к противоположной стороне:
— Это верно, Рогей?
Рогей ответил:
— Да, верно… если запретить называть черное — черным, а воровство — воровством. Я…
Плейандер с яростным ревом пришпорил коня, но Эйрар загородил ему дорогу, крикнув Рогею:
— Хватит оскорблений!.. — и вновь обратился к хестингарцу: — А ты — прости, не знаю, как тебя звать — что обо всем этом скажешь?
Человек с хутора Хольмунда поскреб мокрый щетинистый подбородок:
— Ну… в общем, чужеземец не так уж сильно приврал. Он забыл только упомянуть, что Рузи… невольник то есть… как раз и пытался ему объяснить, что эти лошади не бродячие. У них метки на ушах, вот посмотри. Рузи отстаивал хозяйское добро, как и следует доброму слуге…
Эйрар спросил Звездных Воевод:
— Вы в самом деле не знали, что в Хестинге коням метят уши?
Эвименес свел черные брови, но ответил:
— Не знали — клянусь честью солдата.
Альсандер согласно поднял ладонь.
— В таком случае, — проговорил Эйрар, — я нахожу, что вы хотя и обидели наших гостеприимных хозяев, но по незнанию и сами не желая того, и это вас извиняет… Деньги у вас с собой есть?
— Есть немножко, — проворчал Эвименес.
— Вы люди бывалые, — продолжал Эйрар. — Если вы говорите, что нам нужны еще лошади, значит, вправду нужны. Но за каждую объезженную лошадь следует заплатить по меньшей мере пол-золотого человеку, представляющему здесь Коновода Хольмунда. Тебя устроит такая цена, друг? — Хестингарец кивнул, и Эйрар продолжал: — Что же касается раба, которому разбили голову, — пусть он получит виру в тридцать айнов.
Эвадне скривила тонкие губы:
— В нашей стране не платят виру рабам…
— А в нашей платят, — сказал Эйрар. — Ибо мы полагаем, что неволя — скорее беда, а не вина. С другой стороны, у нас не принято и доводить человека оскорблениями до кровопролития. Если, конечно, речь не идет о кровной вражде. Поэтому я считаю, что и Рогей виноват перед вами, а посему возлагаю на него виру в те же тридцать айнов, и пусть он сопроводит их извинениями, которые удовлетворят Плейандера из Каррены. Вот таков мой приговор.
Что ж, все остались довольны. Отряд благополучно двинулся дальше, люди хвалили Эйрара за справедливость, но сам он, по-прежнему ехавший рядом с Рогеем и проводником, узнал об этом лишь вечером, когда остановились на ночлег.
Они расположились поужинать в домике, сложенном из камней и земли, одном из многих, выстроенных хестингарцами на равнинах. В домике разожгли костерок из сухой травы, дававший тепла ровно столько, чтобы не лязгать зубами от холода. Волшебник Мелибоэ протиснулся на лучшее место и тихо сказал Эйрару, сидевшему рядом:
— Вот видишь теперь, молодой человек, как славно сочетаются моя философия и твои прекрасные свойства? Я-то ведь с первого взгляда понял — ты парень что надо, да к тому же из счастливчиков. А сегодня, благодаря маленькому испытанию, которое я тебе устроил, все поняли, какой вождь со временем из тебя выйдет… если только ты и дальше будешь разыгрывать из себя того же простодушного мальчика, что и теперь.
— Что?.. — изумился Эйрар. — Испытание? Ты мне устроил?..
— А кто же, если не я? Кто, по-твоему, сделал так, чтобы тебя сбросила лошадь и, соответственно, ты остался вне ссоры, а значит, смог по праву судить? А сама ссора?.. Эти карренцы не способны удержаться и не стащить, если что плохо лежит, — кидаются, точно орлы на кролика. Стоило лишь подгадать, чтобы им на глаза попались бесхозные кони…
Эйрар не ответил. Он думал о том, насколько счастливее была бы его жизнь, окажись Гитона хоть вполовину так добра, как грубиянка Эвадне, девушка-воин из Каррены…
17.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135