На дороге оставили несколько человек — дать знать разведчикам-хестингарцам, когда те возвратятся. Кое-как отряд взобрался по круче и спустился в долину. Не без труда развели на сырой поляне костры. Но вот запахло едой, и осталось жалеть лишь о том, что маловато было корма для лошадей.
20. БЕЛОРЕЧЬЕ. СПОР С ДЕЗЕРИОНОМ
— Давайте-ка сюда этого ублюдка-дезериона! — потребовал Плейандер после ужина. — Поболтаем с ним на сладкое!
Эйрар хотел возразить, полагая неблагородным поступать таким образом со сдавшимся врагом. Но Эвадне захлопала в ладоши, Мелибоэ усмехнулся в бороду, а Эрб сказал:
— Может, вытянем из него что-нибудь полезное.
И вот приведенный дезерион стоял перед ними в свете костра — крючконосый и невысокий, но отменно сложенный, как почти все знатные валькинги. Дождь лился на его непокрытую курчавую голову. Тем не менее, черноволосый дезерион держался с достоинством, даже вызывающе. Плейандер смерил его взглядом.
— «А-пакс, а-пакс!» — передразнил он валькинговский боевой клич. — Уж то-то радости будет в Бриелле, когда ты вернешься туда и похвастаешься, какие славные дела совершил. Что, весело командовать децией, а?
Дезерион не ответил.
— Молчишь? — продолжал Плейандер. — Не по вкусу наше веселье? Ладно, шутки в сторону. Куда вы шли — в Наарос? И сколько солдат в форте Вороньей Башни?
Дезерион молчал по-прежнему, и Звездный Воевода прищурился:
— Учти — жизнь и свобода зависят от твоей разговорчивости. Будешь молчать, щенок, — пеняй на себя.
Дезерион пожал плечами, как бы желая сказать, что свобода или несвобода, жизнь или смерть от руки врага — ему было едино.
— Можешь убить и меня, и тех троих, — сказал он наконец. — Всех валькингов тебе все равно не перерезать. А кроме того, не тебе я сдавался, не тебе меня и допрашивать.
Плейандер дернулся встать, но Эйрар опередил его, сказав:
— Это я взял тебя в плен. Как твое имя?
— Люронн Младший из Аннэ в Восточной Ласии, дезерион Двенадцатой.
Двенадцатая была новой, только что сформированной терцией.
— Ты — пленник и можешь быть продан, как последний миктонец. Так много ли солдат в форте Вороньей Башни?
Дезерион наморщил лоб, мучительно соображая. Потом ответил:
— Этого я сказать не могу. Это противоречило бы моей воинской присяге.
Эйрар растерянно смолк: ему не хотелось ни грозить, ни издеваться, подобно Плейандеру. Эвадне насмешливо фыркнула, но тут поднял седую голову волшебник Мелибоэ:
— Ты неправ, — сказал он дезериону. — Я знаю эту присягу. Ты клялся верно служить своей державе. Но как, хотел бы я знать, ты собираешься ей служить, если тебя убьют? Право слово, это измена. Не говоря уж о том, что за тобой — еще трое. Живи я по-прежнему в Бриелле, я не задумываясь привлек бы тебя за это к суду!
— Нет, я прав, — упрямо ответил Люронн. — У меня строгий приказ: держать в тайне численность наших армий и где они расположены. Нарушить его — вот это в самом деле будет измена. Тем более, что я вижу здесь всем известных изменников-дейлкарлов…
Теперь уже у Эйрара повисли на языке яростные слова, а смуглолицый Плейандер взирал на него с насмешкой. Но Мелибоэ поднял руку, призывая к молчанию, и спокойно спросил:
— Кому же они изменили?
— Как кому? Графу Вальку, именем императора правителю этой страны.
Волшебник поерзал на месте, устраиваясь поудобнее и прикрываясь от дождя.
— Но разве наш высший долг — перед Вальком? Разве у нас нет долга перед Богом и Его Храмом? А также перед нашими душами, которые суть отражения Господа? Я надеюсь, тебе известно, что вот это твое чудесное молодое тело
— кстати, столь близкое к разрушению — общается с Вечностью через посредство души?.. С какой же стати ты именуешь этих дейлкарлов изменниками только за то, что они следуют зову своих душ, а не приказам из Бриеллы? И сам ради этих приказов — или как ты их понимаешь — посягаешь разлучить свою душу и тело. У тебя что, иного долга нет, кроме как перед графом?
Люронн, казалось, собирался почесать затылок, однако раздумал.
— Насчет души… — выговорил он медленно. — Вообще-то покамест я ни одной не видал, но коли священник говорит, что она у меня есть, значит — в самом деле есть. Но вот что я доподлинно знаю: чтобы этой самой душе не пропасть, сперва разузнай, чем дышит твой народ — и старайся думать и поступать в согласии с общей волей. Видишь ли, господин мудрец, человек не живет сам по себе, сам по себе он — овца, отбившаяся от стада… или разбойник, объявленный вне закона, которого всякий волен убить.
— И, соответственно, каждый, точно овца в стаде, должен выполнять приказы ближайшей пастушьей собаки? — рассудительно вставил Плейандер. — Так, что ли?
— Нет, не так, — серьезно ответил дезерион. — Однако чего вы хотите? Чтобы любой мог сказать: «Моя душа велела мне присвоить твое имущество, пока ты был в походе»? На самом деле так не бывает потому, что большинство народа этого не желает. Люди хотят надежности и спокойствия, и наша власть им это дает. А кто против — те на самом деле просто хотят все брать силой, попирая закон!
…Эйрар с некоторым ужасом слушал речи Люронна, не в силах отделаться от мысли, что все это произносил человек, стоявший буквально у края могилы; но притом доводы дезериона казались ему безупречными, — он готов был согласиться поистине с каждым его словом…
Впрочем, Мелибоэ улыбался по-прежнему:
— Ты отличный спорщик и неплохой философ, — сказал он. — Сразу видать выучку лицея Аннэ. Позволь только задать тебе еще вопрос: а кто, собственно, определяет эту самую общую волю народа? Ты же вот, например, не станешь обходить всех поголовно и спрашивать мнение по каждому случаю, когда надо что-то предпринять сообща?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135