Стивен КИНГ
МАРЕНОВАЯ РОЗА

Примечание: {текст в фигурных скобках} - курсив;
[в квадратных] - примечание.


Книга посвящается Джоан Маркс

На самом деле я - Рози,
Я - Рози Настоящая.
Советую поверить мне,
Со мною шутки плохи,..
Морис Сендак

Кровавый яичный желток.
Тлеющая дыра расползается по простыне,
Разъяренная роза грозит распуститься.
Мэй Свенсон


ПРОЛОГ
ЗЛОВЕЩИЕ ПОЦЕЛУИ

Она сидит в углу и пытается дышать в комнате, где всего несколько
минут назад было так много воздуха, а теперь его не стало совсем. На
удалении, кажущемся бесконечным, она слышит тонкий шипящий звук и
понимает, что это воздух, проходящий через горло в легкие и затем
возвращающийся назад в виде коротких лихорадочных вздохов, но
ощущение, что она тонет прямо здесь, в углу собственной гостиной, не
исчезает. Она не отрываясь смотрит на разорванные останки книги в
мягкой обложке, которую читала, когда вернулся домой муж.
Впрочем, ей наплевать. Боль слишком сильна, чтобы волноваться
из-за таких мелочей, как дыхание: как отсутствие кислорода в воздухе,
которым она пытается дышать. Боль поглотила ее целиком, подобно тому,
как кит, согласно Святому писанию, проглотил святого Иону, не
желавшего брать в руки оружие. Она пульсирует, как отравленное солнце,
засевшее глубоко в ее теле, в самой середине, в месте, где до сего дня
было лишь спокойное ощущение зарождающейся новой жизни.
Память подсказывает, что до сих пор ей не доводилось испытывать
боль, подобную этой - даже тогда, когда в тринадцатилетнем возрасте
она резко повернула руль велосипеда, чтобы не провалиться в открытый
канализационный люк, и упала, ударившись головой об асфальт и
заработав рану длиной ровно в одиннадцать швов. От того падения
остались яркие воспоминания о серебристой вспышке боли, за которой
последовало усеянное звездочками темное удивление, оказавшееся на
самом деле короткой потерей сознания... но та боль не шла ни в какое
сравнение с теперешней. Это какая-то агония. Рука, прижатая к животу,
ощущала прикосновение к плоти, больше не похожей на плоть; казалось,
что ей вспороли живот сверху донизу и заменили живой растущий плод
раскаленным камнем.
"О Господи, пожалуйста. - думает она. - Умоляю тебя, сделай так,
чтобы с ребенком все было в порядке".
Но сейчас, когда дышать стало чуть-чуть легче, она начинает
понимать, что с ребенком {не} все в порядке, что по крайней мере об
этом-то он позаботился. Когда находишься на четвертом месяце
беременности, ребенок представляется скорее частью тебя самой, нежели
чем-то отдельным, а когда сидишь в углу и к твоим потным щекам
прилипли пряди мокрых волос, а внутри такое ощущение, будто ты
проглотила горячий обломок скалы...
Кто-то или что-то - запечатлевает зловещие скользкие поцелуи на
внутренней стороне ее бедер.
- Нет, - шепчет она. - {Нет}. О Господи, умоляю тебя, Господи,
милый Боже, Господи, умоляю тебя, {нет}.
"Пусть это будет пот. Пусть это будет пот... или, возможно, я
обмочилась. Да, скорее всего, так оно и есть. Мне было так больно
после того, как он ударил меня в третий раз, что я обмочилась, даже не
заметив. Все верно".
Только это не пот, и на самом деле она не обмочилась. Это кровь.
Она сидит в углу гостиной, глядя безмолвно на четвертованную книжку,
часть которой валяется на диване, часть под кофейным столиком, и ее
чрево готовится извергнуть плод, который вынашивало до этого вечера
без малейших жалоб и каких-либо проблем.
- {Нет}, - стонет она, - {нет}, Господи, прошу тебя, пожалуйста,
скажи нет.
Она видит тень своего мужа, искаженную и вытянутую, как
соломенное чучело или тень висельника, танцующую и дергающуюся на
стене за проемом двери, ведущей из гостиной в кухню. Она видит другие
тени: телефонная трубка, прижатая к уху, длинный, скрутившийся в
штопор шнур. Она даже видит, как его пальцы перебирают завитушки
шнура, распрямляют их, зажимают на мгновение и затем отпускают, и
телефонный шнур снова закручивается в спираль, словно не в силах
сопротивляться плохой привычке.
Сначала она думает, что он звонит в полицию, Смешно, конечно,
ведь он {сам} полицейский.
- Да-да, это срочный вызов, - говорит муж в трубку, - Хватит
морочить мне голову, красавица, она беременна. - Он сосредоточенно
слушает, пропуская колечки телефонного шнура сквозь пальцы, а когда
снова начинает говорить, в голосе слышатся едва заметные нотки
раздражения. Однако этого слабого раздражения достаточно, чтобы ее
наполнило чувство нового ужаса, а во рту появился стальной привкус.
Кто осмелится сердить его, перечить ему? Неужели найдется хоть один
человек, способный на это? Только не тот, кто его знает, особенно с
той стороны, с которой знает его она. - Ну {конечно}, я не буду
трогать ее с места, неужто вы принимаете меня за полного идиота?
Ее пальцы заползают под платье и карабкаются вверх по бедру к
промокшей горячей материи трусиков. "Пожалуйста, - молит она. Сколько
раз мелькнуло это слово в ее голове с того момента, когда он вырвал из
ее рук книжку? Она не знает, она просто повторяет его снова и снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201