— Обои в цветочек? — профессионально спросила я. — Слишком много узоров, убивающих друг друга?
— Нет, слишком стерильно. Лепнину сбить, мраморные камины убрать, повсюду каменная плитка, серое на сером, а посреди всего этого валькирия с лошадиной челюстью, истерично вопящая и нахваливающая саму себя, пока вам не становится дурно. Надеюсь, он ее вышвырнет, иначе скоро обанкротится.
— Если он с ней расстанется, вспомни о нас, — попросила Глория.
— Пожалуйста, сделайте это, — поддержала я Глорию. — Все, к чему мы прикасаемся, превращается в золото. Ваш друг женат?
— Фаусто? Этот еще долго не женится.
— Он был с невестой?
— Это была подруга номер 13-а, — с наслаждением произнес Марк, — я еще ни разу не видел его дважды с одной и той же женщиной. — И он затянул долгую историю про амурные похождения Фаусто в армии.
Что сказать на это?
Не слишком многообещающе. Но искра пробежала, я думала о нем полночи, а через три дня он позвонил. Это была суббота, одиннадцать часов утра.
— Алло-о-о, — прозвучал заспанный голос, — это Фаусто Сент-Аполл. Поужинаем вечером? — Ни слова о лыжах или снеге.
— Где? — радостно спросила я.
— Сюрприз. Лучше всего, если вы зайдете за мной. Кстати, как вас, собственно, зовут?
— Тиция.
— В честь знаменитого художника?
— Точно.
— У нас почти всех называют в честь олимпийских богов, — поведал Фаусто, — кроме меня, разумеется!
Я помедлила секунду.
— У нас дают имена в зависимости от места зарождения, — скороговоркой произнесла я, — мой отец зачат в кровати с балдахином небесного цвета, его назвали Целестин.
На другом конце провода молчали.
— Ах, вот как? — донеслось потом из трубки. — Такого я еще никогда не слышал. Хорошо, это вы мне объясните в деталях потом. И вот еще что: сделайте мне любезность и наденьте платье. Никаких юбок, никаких костюмов. И главное, никаких брюк! Симпатичное платье, лучше классического покроя. Не слишком короткое, ниже колен. У вас есть что-нибудь в таком роде?
У меня было такое!
Меня, правда, удивили строгие предписания — никогда бы не сочла Фаусто таким консерватором, но в платьях недостатка у меня не было. Часть своего гардероба я всегда покупала в Вене. А французы без ума от «австрийского стиля». Они обожают национальный костюм.
У меня их предостаточно.
Я выбрала свое любимое зимнее платье в национальном стиле, сшитое на заказ из замши небесно-голубого цвета с зеленой опушкой на рукавах и у горловины и пуговицами из оленьих рогов от груди до колен. Красный пояс, зеленые туфли, бусы из топазов.
Сюда бы хорошо подошли серьги. Порой я выгляжу слишком уж строго, аскетично, и блеск в ушах придаст мне больше уверенности. Но из всех серег мне подходят только большие кольца, притом только определенного размера. По-настоящему безукоризненных я пока еще не встречала, но рано или поздно, я в этом уверена, они мне попадутся. А пока я лучше не буду носить никаких. Только волосы, расчесанные щеткой до блеска. И два гребешка, чтобы обуздать копну. Капелька духов. Я была готова!
Никогда не забуду наше первое свидание. Когда я мысленно оглядываюсь назад, оно мне кажется еще более странным, чем тогда.
Инструкциями по выбору платья дело не ограничилось. Фаусто потребовал еще и суперпунктуальности. Я должна была явиться ровно в девять, и он настаивал на том, чтобы ни на минуту раньше или — боже упаси! — позже. И поскольку я ничего не хотела испортить в первый же раз, я уже в восемь вышла из дома. Опять шел сильный снег. А когда в Париже выпадает снег, всюду начинается хаос.
Заказать такси было невозможно. «Перегружено», — объявили мне по телефону.
Все же мне повезло. Я вышла на улицу, и красная «хонда» подхватила меня прямо на углу улицы Гренель.
В машине было слишком жарко, водитель нервничал, мы с трудом продирались через вечерний поток машин и густую пелену белых хлопьев на авеню Боске и через Сену, и, хотя путь был недолог, я едва не опоздала. Лишь без пяти девять я стояла на авеню дю Президент Вильсон.
Но что это была за дверь! И какой шикарный дом! Огромный, словно замок. Мозаика на полу, колонны, мрамор, повсюду зеркала. Лестницы устланы зелеными коврами, лифт из латуни, дерева и стекла. Это был самый фешенебельный дом, в который я когда-либо была приглашена в гости, и я радовалась, как ребенок. Французы редко приглашают к себе домой. Чаще всего они встречаются в ресторанах. И хотя, благодаря своей профессии, я бывала во многих роскошных квартирах, приглашение в такой дом — большая редкость.
Ровно в девять я нажала кнопку звонка. Дверь тут же отворилась. Дворецкий в темной ливрее впустил меня внутрь.
— Добрый вечер, мадемуазель. — Он взял у меня пальто. — Вы пришли вовремя. Прошу. Вас ожидают.
Я проследовала за ним по длинному коридору в библиотеку. Настоящую, да будет замечено, а не какой-нибудь стилизованный салон с обоями под книжные корешки, двумя томиками Флобера и одним словарем в качестве культурного эрзаца. Нет! Здесь действительно читали. Это было видно сразу. Четыре стены до самого потолка были заставлены резными полированными полками с изумительными томами. По углам стояли уютные кресла, мягкие диваны, маленькие столики с зелеными настольными лампами, в камине пылал огонь. Эта комната как бы притягивала вас. Даже я не смогла бы спроектировать лучше. Но она была пуста.
Нет, не совсем!
Старый господин сидел в высоком кресле у камина, склонив голову над шахматной доской. Он был изящен, почти хрупок, с густой седой шевелюрой. На вид ему было лет восемьдесят. И хотя я видела его впервые, да еще при тусклом свете, я сразу поняла: вот истинный хозяин дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107