Подают первое блюдо — паштет в соусе из трюфелей. Люба едва прикасается к еде, с блаженным видом ковыряя в тарелке вилкой. Ага! Аппетита он ее уже лишил. Знала бы бедняжка, на что он еще способен! После еды Томми Кальман приглашает меня на танец.
— Вы поссорились с мужем? — спрашивает он с места в карьер.
— Да!
— Из-за меня?
Я пожимаю плечами.
Томми прикасается своей щекой к моей. Лишь на долю секунды, это могло быть случайно.
— Вы великолепны сегодня, — шепчет он. — Вы это знаете? — Он на мгновение прижимает меня к себе. Я чувствую, как стучит его сердце.
— Я много думал о вас, — нашептывает он мне на ухо, — а вы? Вы не забыли нашу встречу?
— Я ее никогда не забуду, — говорю я убежденно. Томми смеется.
— Кстати, господин президент Валентен — щедрый человек. Его дом в Нормандии — это почти замок. Великолепное имение. Если ему понравится ваша работа, он наверняка закажет вам отделку всего верхнего этажа.
Томми пылко смотрит на меня своими красивыми глазами. Жаль, что он такой ужасный любовник. И белый костюм ему не идет. Полнит его, несмотря на отличный покрой.
— Что я получу за посредничество? — осведомляется он.
Я таинственно улыбаюсь.
— Об этом поговорим, когда дело закрутится! Как было в Чикаго?
— Весьма успешно!
— Поздравляю! Я вами горжусь!
— Благодарю! Когда мы увидимся? В среду после обеда? — Он не отступает.
— Может быть. Но для верности сначала позвоните. Или я позвоню. Согласны?
Томми ведет меня обратно к столу. Целует мне руку. Фаусто с художницей исчезли. Опять. Это уже через край. Вечер вдруг перестает радовать меня! Мне не хватает спокойствия, необходимого для этих игр. Я оглядываюсь по сторонам. Где они? В саду Тюильри? На скамейке? На заднем сиденье в «роллсе»? Меня захлестывает жгучая ревность. Задушу Фаусто, когда он вернется! Тем не менее я выжидаю, танцую с Бобом, который строит надежды, улыбаюсь, флиртую, но в час ночи мое терпение лопается! Я иду его искать, и немедленно! Может, они наверху? В баре? Я уже взбегаю по лестнице. Но бар с зеркалами, красивыми панно на стенах, полированными стульями, уютными розовыми лампами на столиках пуст. Нет, не совсем!
Мне навстречу идет мужчина. Тоже весь в белом.
Черные кудри до плеч. Он поднимает голову, и мы застываем.
Возможно ли такое? В миллионном Париже? Никакого сомнения, это тот самый мужчина, который недавно сидел напротив меня в автобусе. С кулинарной книгой «Кухня японского храма».
6
Мы на миг лишаемся дара речи.
Потом он широко раскрывает свои большие карие глаза.
— Это действительно вы? — Он сияет.
— Надо же, какое совпадение, — говорю я и благодарю Всевышнего, что так хорошо выгляжу сегодня.
— Мы виделись в автобусе. Вы помните?
— Разумеется. Что вы здесь делаете?
— Я приглашен.
— Вы художник?
— Нет, мой отец — коллекционер. Он взял меня с собой. Но я никого здесь не знаю и уже хотел уходить.
— Я тоже!
Как по команде мы начинаем смеяться.
— Потанцуем? — приглашает он.
— С удовольствием.
Мы молча спускаемся с ним по лестнице. Оба немного смущены. Но внизу, в большом зале, все меняется. Последние тарелки убраны, верхний свет погашен, горят лишь розовые настольные лампы. Все романтичнее и интимнее. Наша скованность растворяется в воздухе. Я вижу Фаусто, он танцует с художницей. Его белый костюм не смят, на брюках нет пятен. Не похоже, чтобы у него было маленькое интермеццо на парковой скамейке. Рядом танцуют Томми с незнакомкой, за ним Боб с женой Томми. Они движутся так слаженно, будто давно знакомы друг с другом. Танцплощадка забита, но мы все же находим местечко и танцуем, не касаясь друг друга. Начинается самба.
— Как вас зовут? — кричит мой партнер
— Тиция! А вас?
— Поль.
— Вы бывали здесь раньше?
— Ни разу!
Музыка становится все громче, и беседовать уже невозможно. Поль на голову выше меня. Он улыбается, я смущенно опускаю глаза. Почему он кажется мне таким красивым? Я могла бы часами разглядывать его. В первый раз с тех пор, как я узнала Фаусто, мне нравится другой мужчина. Неожиданно я сталкиваюсь с Бобом. «О, пардон!» — кричит он, но уже поздно. Я оступаюсь, Поль подхватывает меня, и на один блаженный миг я в его объятиях.
Неописуемое ощущение. Новое, чужое тело! Нежнее, чем у Фаусто, но такое же сильное. Я в полной безопасности. Держал бы он меня так всегда. Начинается медленная мелодия. Мы остаемся в той же позе. Восхитительно!
Неожиданно я чувствую спиной взгляд Фаусто. При следующем повороте я исподтишка наблюдаю за ним краешком глаза. Он сидит один за столом и не сводит с нас глаз. То, что он видит, ему явно не по душе. Но мне это безразлично. Это и есть современный брак, который нравится Фаусто: каждый делает то, что хочет. И на этот раз так поступает его жена!
Мы танцуем до двух ночи. Когда мы возвращаемся к столу, четы Кальманов, Фаусто и художницы уже нет. Лишь Боб ждет меня. Но ему не везет.
— Вам надо домой? — спрашивает Поль. — Или еще куда-нибудь сходим? Там, где поспокойнее? И где мы можем поговорить?
— С огромным удовольствием, — соглашаюсь я, — блестящая идея!
Мы стоим на улице Рояль, взявшись под руку, чрезвычайно довольные собой и всем миром. Мы вновь обрели друг друга и теперь рассказываем о своей жизни. Ведь мы же ничего не знаем друг о друге, но это восполнимо.
Однако судьба распоряжается иначе.
Я вдруг слышу знакомое шуршание. Это наша машина. Фаусто подъезжает в своем белом «роллс-ройсе» и распахивает дверцу.
— Садись!
— Нет, спасибо! Мы еще выпьем что-нибудь на Елисейских Полях.
— Да, месье, — провокационно вмешивается Поль, — мы не устали. Мы хотим продолжить праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107