ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Тот, из которого я уходила, был миром иллюзий, тот же, куда возвращалась, — миром действительности.
Кто я есть? Куда ведет моя дорога? К чему все эти нежности? Я уже переходила из рук в руки и, возможно, опять сменю хозяина. Я ведь сокровище, а сокровища крадут.
— Олимпия! Ах, Олимпия!
— И, видите ли, возможно, что есть одно средство…
— Средство?
— Да, средство, чтобы мне вас полюбить. Если король похитит меня у вас, вот тогда…
— Так вот, я чувствую, что едва король похитит меня, как я полюблю вас.
— Вы разрываете мне сердце!
— Я?
— Вы одна из тех ужасных женщин, что способны любить своих возлюбленных лишь тогда, когда их теряют.
Олимпия вздрогнула.
— Вы думаете? — пробормотала она.
— Да, я так считаю.
— Тогда охраняйте меня от одного единственного мужчины.
— От этого Баньера?
— Да.
— Вы его любите?
— Да.
— Но вы же мне говорили тогда, что разлюбили его!
— Так мне казалось.
— Несчастная!
— Вы правы, я несчастна, потому что все еще его люблю.
— Вы влюблены в лицедея.
— Я и сама лицедейка.
— В игрока!
— Он играл, чтобы сделать меня богатой.
— Вы любите человека, который предал вас! Лицо Олимпии омрачилось, губы сжались.
— И ради кого? — продолжал Майи. — Ради недостойной соперницы…
— Послушайте, сударь, — перебила Олимпия, — не будем больше говорить об этом, прошу вас, по-моему, так будет лучше.
— Отчего же?
— Потому что, чем больше я размышляю об этом, тем больше мне кажется, что во всем этом деле кроется какое-то предательство.
— Вне всякого сомнения, вот только предателем был сам господин Баньер.
— Он клялся мне там, в тюрьме, что он невиновен.
— Вот еще! Люди этого сорта всегда готовы поклясться.
— У Баньера есть честь, граф.
— Олимпия! Олимпия!
— Как видите, я была права, когда просила вас больше не говорить о Баньере.
— Что пользы, если мы не будем о нем говорить, раз вы думаете о нем?
— Моя речь послушна моей воле, но мысли мои ей не подвластны.
— Что же у вас в мыслях?..
— Наперекор моему желанию они снова и снова увлекают меня туда, в тюрьму, где он рухнул к моим ногам со словами: «Я невиновен, Олимпия! Я невиновен, и я тебе это докажу!»
— И доказал?
— Нет. Но если бы…
— Если бы он доказал это, что бы тогда случилось? Говорите!
— Тогда вам следовало бы опасаться совсем не короля Людовика Пятнадцатого, граф.
— Значит, Баньера?
— Да.
— Ох, Олимпия! Вы были правы: поговорим о чем-нибудь другом.
— Я всегда права.
— Тогда руководите мной. Приказывайте. Что нам делать?
— Что делать?
— Да. Скажите.
— Что ж! Граф, давайте позавтракаем, ведь вчера мы были настолько не в себе, что даже не поужинали; затем я, беря от жизни все, что возможно, насытившись, лягу спать, поскольку имела глупость не выспаться этой ночью.
Майи заключил Олимпию в объятия.
— Хорошо, пусть так! — воскликнул он. — Жить одним днем! И когда ты убедишься, что ты для меня все, вот тогда, моя Олимпия, ты сжалишься надо мной и будешь обороняться, чтобы сохранить себя для моей любви.
— Сделаю все, что смогу, — вздохнула она.
В два часа пополудни Майи еще спал сладким сном: ему снилось, что Олимпия любит лишь его одного.
Однако сон этот был слишком чарующим, чтобы продлиться долго.
Камердинер, постучавшись в дверь, разбудил графа.
— Что там еще? — крикнул Майи. — Зачем меня разбудили?
— Прибыл господин герцог де Ришелье, ему крайне необходимо поговорить с господином графом, — доложил камердинер.
— Герцог де Ришелье? С какой стати?
— По делам королевской службы, — был ответ.
— Ах ты дьявольщина! — вскричал Майи, спрыгивая с кровати. — Скажите ему, что я иду.
LXVII. МАЙИ РЕВНУЕТ СВОЮ ЖЕНУ
Господин герцог де Ришелье, как и сказал камердинер, действительно ожидал графа.
Они приветствовали друг друга весьма учтиво, как и пристало людям истинно светским. Майи был не из тех, кто способен оказать дурной прием гостю, приди даже тот с той же целью, что и Пекиньи, самый любезный и самый изворотливый среди вельмож своего времени.
Как требовал обычай, они обнялись.
— Не могли бы вы, дорогой граф, — начал герцог, покончив со всеми любезностями, предусмотренными этикетом, — не могли бы вы уделить мне полчаса?
— Но, герцог, вы же знаете, что здесь…
— Понимаю, этот дом наслаждений, а не дел.
— Значит, вы пришли сюда по делу?
— Да, и притом оно из числа самых неотложных.
— Но я сейчас…
— Сейчас вы здесь с вашей возлюбленной?
— Вот именно.
— Боже мой! Я в отчаянии, что помешал.
— Но в конце концов скажите, герцог…
— Что?
— Так ли уж необходим этот разговор?
— Совершенно необходим.
— В таком случае извольте, я в вашем распоряжении. Где вам угодно расположиться?
— Если вы мне предоставляете выбор, я бы предпочел, чтобы мы совершили небольшую прогулку.
— Здесь есть сад.
— Превосходно!
— Так идемте.
Майи провел Ришелье через ту обеденную залу, где он накануне принимал Пекиньи, на крыльцо, которое утопало в роскошных цветах, прикрытых большим стеклянным колпаком, и оттуда они спустились в сад, печальный, оголившийся с первыми заморозками.
Тем не менее в эти последние осенние дни еще можно было судить о том, как здесь было и как станет вновь, когда возвратится майское тепло с его живительным дыханием.
Сад являл собой вытянутый прямоугольник, обрамленный растущими вплотную к ограде большими кленами, на ветвях которых мороз развесил свои колючие сталактиты — украшение зимы.
— Теперь, господин герцог, как видите, мы одни настолько, насколько вы, как мне кажется, того желали. Говорите же, я вас слушаю. По-видимому, вас прислали ко мне по служебной надобности?
— Клянусь душой, не без того, любезный граф;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320
Кто я есть? Куда ведет моя дорога? К чему все эти нежности? Я уже переходила из рук в руки и, возможно, опять сменю хозяина. Я ведь сокровище, а сокровища крадут.
— Олимпия! Ах, Олимпия!
— И, видите ли, возможно, что есть одно средство…
— Средство?
— Да, средство, чтобы мне вас полюбить. Если король похитит меня у вас, вот тогда…
— Так вот, я чувствую, что едва король похитит меня, как я полюблю вас.
— Вы разрываете мне сердце!
— Я?
— Вы одна из тех ужасных женщин, что способны любить своих возлюбленных лишь тогда, когда их теряют.
Олимпия вздрогнула.
— Вы думаете? — пробормотала она.
— Да, я так считаю.
— Тогда охраняйте меня от одного единственного мужчины.
— От этого Баньера?
— Да.
— Вы его любите?
— Да.
— Но вы же мне говорили тогда, что разлюбили его!
— Так мне казалось.
— Несчастная!
— Вы правы, я несчастна, потому что все еще его люблю.
— Вы влюблены в лицедея.
— Я и сама лицедейка.
— В игрока!
— Он играл, чтобы сделать меня богатой.
— Вы любите человека, который предал вас! Лицо Олимпии омрачилось, губы сжались.
— И ради кого? — продолжал Майи. — Ради недостойной соперницы…
— Послушайте, сударь, — перебила Олимпия, — не будем больше говорить об этом, прошу вас, по-моему, так будет лучше.
— Отчего же?
— Потому что, чем больше я размышляю об этом, тем больше мне кажется, что во всем этом деле кроется какое-то предательство.
— Вне всякого сомнения, вот только предателем был сам господин Баньер.
— Он клялся мне там, в тюрьме, что он невиновен.
— Вот еще! Люди этого сорта всегда готовы поклясться.
— У Баньера есть честь, граф.
— Олимпия! Олимпия!
— Как видите, я была права, когда просила вас больше не говорить о Баньере.
— Что пользы, если мы не будем о нем говорить, раз вы думаете о нем?
— Моя речь послушна моей воле, но мысли мои ей не подвластны.
— Что же у вас в мыслях?..
— Наперекор моему желанию они снова и снова увлекают меня туда, в тюрьму, где он рухнул к моим ногам со словами: «Я невиновен, Олимпия! Я невиновен, и я тебе это докажу!»
— И доказал?
— Нет. Но если бы…
— Если бы он доказал это, что бы тогда случилось? Говорите!
— Тогда вам следовало бы опасаться совсем не короля Людовика Пятнадцатого, граф.
— Значит, Баньера?
— Да.
— Ох, Олимпия! Вы были правы: поговорим о чем-нибудь другом.
— Я всегда права.
— Тогда руководите мной. Приказывайте. Что нам делать?
— Что делать?
— Да. Скажите.
— Что ж! Граф, давайте позавтракаем, ведь вчера мы были настолько не в себе, что даже не поужинали; затем я, беря от жизни все, что возможно, насытившись, лягу спать, поскольку имела глупость не выспаться этой ночью.
Майи заключил Олимпию в объятия.
— Хорошо, пусть так! — воскликнул он. — Жить одним днем! И когда ты убедишься, что ты для меня все, вот тогда, моя Олимпия, ты сжалишься надо мной и будешь обороняться, чтобы сохранить себя для моей любви.
— Сделаю все, что смогу, — вздохнула она.
В два часа пополудни Майи еще спал сладким сном: ему снилось, что Олимпия любит лишь его одного.
Однако сон этот был слишком чарующим, чтобы продлиться долго.
Камердинер, постучавшись в дверь, разбудил графа.
— Что там еще? — крикнул Майи. — Зачем меня разбудили?
— Прибыл господин герцог де Ришелье, ему крайне необходимо поговорить с господином графом, — доложил камердинер.
— Герцог де Ришелье? С какой стати?
— По делам королевской службы, — был ответ.
— Ах ты дьявольщина! — вскричал Майи, спрыгивая с кровати. — Скажите ему, что я иду.
LXVII. МАЙИ РЕВНУЕТ СВОЮ ЖЕНУ
Господин герцог де Ришелье, как и сказал камердинер, действительно ожидал графа.
Они приветствовали друг друга весьма учтиво, как и пристало людям истинно светским. Майи был не из тех, кто способен оказать дурной прием гостю, приди даже тот с той же целью, что и Пекиньи, самый любезный и самый изворотливый среди вельмож своего времени.
Как требовал обычай, они обнялись.
— Не могли бы вы, дорогой граф, — начал герцог, покончив со всеми любезностями, предусмотренными этикетом, — не могли бы вы уделить мне полчаса?
— Но, герцог, вы же знаете, что здесь…
— Понимаю, этот дом наслаждений, а не дел.
— Значит, вы пришли сюда по делу?
— Да, и притом оно из числа самых неотложных.
— Но я сейчас…
— Сейчас вы здесь с вашей возлюбленной?
— Вот именно.
— Боже мой! Я в отчаянии, что помешал.
— Но в конце концов скажите, герцог…
— Что?
— Так ли уж необходим этот разговор?
— Совершенно необходим.
— В таком случае извольте, я в вашем распоряжении. Где вам угодно расположиться?
— Если вы мне предоставляете выбор, я бы предпочел, чтобы мы совершили небольшую прогулку.
— Здесь есть сад.
— Превосходно!
— Так идемте.
Майи провел Ришелье через ту обеденную залу, где он накануне принимал Пекиньи, на крыльцо, которое утопало в роскошных цветах, прикрытых большим стеклянным колпаком, и оттуда они спустились в сад, печальный, оголившийся с первыми заморозками.
Тем не менее в эти последние осенние дни еще можно было судить о том, как здесь было и как станет вновь, когда возвратится майское тепло с его живительным дыханием.
Сад являл собой вытянутый прямоугольник, обрамленный растущими вплотную к ограде большими кленами, на ветвях которых мороз развесил свои колючие сталактиты — украшение зимы.
— Теперь, господин герцог, как видите, мы одни настолько, насколько вы, как мне кажется, того желали. Говорите же, я вас слушаю. По-видимому, вас прислали ко мне по служебной надобности?
— Клянусь душой, не без того, любезный граф;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320