Баньер боялся погони, Баньер боялся и встречи; уже второй раз он так бежал: сначала от иезуитов, теперь — от драгунов. Но в первый раз он бежал вместе с Олимпией, а теперь бежит один, не считая незримого Мефистофеля, что нашептывает ему на ухо:
«Скорее, Баньер, скорее! Тогда ты встретишься с Олимпией, ты настигнешь и господина де Майи, ты ускользнешь от драгунов, как некогда спасся от иезуитов. Скорее же, Баньер, скорее!»
И каждое из таких внушений нечистой силы побуждало всадника к новому удару шпор, что вонзались в бока несчастного животного.
Наконец выбившаяся из сил лошадь остановилась, дрожа всем телом, задыхаясь, в пене.
Наш доморощенный наездник только что за пять часов отмерил пятнадцать льё по местному отсчету, что по самым скромным прикидкам стоило двадцати пяти почтовых льё.
Когда конь стал, Баньер, целиком поглощенный переговорами со своим Мефистофелем, не заметил, что это случилось в большом селении, обитатели которого, стоя на крылечках своих жилищ либо сидя на скамьях у стены под своими окошками, с видом эгоистического довольства, которое они даже не потрудились скрыть, смотрели на этих двоих, равно изнуренных, — на всадника, совсем побелевшего от пыли, и на коня, совсем побелевшего от пены, в то время как сами они, эти славные сельские жители, довольствовались тем, что обрабатывали землю, а не метались по ней, и неизменно оставались совершенно счастливыми, безмятежными и недвижными, наслаждаясь тем родом полнейшего удовлетворения, что было столь понятно латинским поэтам, известным своей выдающейся ленью.
Взять хотя бы Вергилиева пастуха, благодарящего Августа за покой, который тот ему обеспечил, или Лукреция, прославляющего себя за то, что его на берегу моря ничто не тревожит, меж тем как разъяренная стихия швыряет на своих волнах суда и мореходов.
Когда конь стал и Баньер смог разлепить веки, запорошенные дорожной пылью и от усталости налившиеся кровью, он прежде всего увидел только что описанное нами селение, состоящее из единственной улицы, за дальним концом которой простиралась равнина. Потом, как часто бывает, когда взгляд человека с отдаленных предметов переходит на более близкие, он увидел человека с добродушным лицом, держащего за повод его коня, и другого, не столь цветущего, взявшегося за его левое стремя.
В то же время чей-то подчеркнуто дружелюбный голос произнес у него над самым ухом:
— Добрый день, господин драгун!
— А? Что? — пробормотал Баньер, еще наполовину оглушенный. — Вы, часом, не со мной говорите?
Однако стоило ему на миг сосредоточиться, и он сообразил, что радушное приветствие не могло быть обращено ни к кому другому по той простой причине, что на дороге он был один, а другого драгуна, по всей вероятности, не нашлось бы в целой округе ближе чем за десять льё.
Кроме того, он обнаружил, что его лошадь сделала остановку прямо у ворот одного из тех просторных постоялых дворов, которыми изобилуют дороги нашей старой Франции и от которых на льё вокруг разносится аромат сена для четвероногих и жаркого для двуногих.
Вертел поворачивается, цыплята и куропатки шипят над огнем, в то время как с чердака на блоках спускают снопы душистого сена и отменный темный овес хрустит на зубах трех десятков лошадей, заполняющих конюшню.
— Добрый день, господин драгун, — услышал он снова.
— Добрый день, господа, — отвечал Баньер, стараясь придать своему голосу выражение учтивой признательности при виде тех двоих, что приблизились к нему вплотную.
— О! Красивый драгун! — произнесла третья фигура, в которой по нежному тембру голоса Баньер признал особу женского пола.
«Черт! Черт! — подумал он и стал искать глазами владелицу этого прелестного голоса, который, сколь бы наш герой ни был напуган, сладостно коснулся его слуха. — Черт! Надо бы мне сменить костюм, а то в глазах здешних обитателей я выгляжу уж слишком воинственно».
Между тем он несколько успокоился, рассмотрев двух своих собеседников, одетых в цивильное платье, и благосклонную ценительницу его наружности — хорошенькую девушку лет двадцати.
Как мы уже сказали, один из двоих поймал под уздцы его лошадь, другой держал левое стремя Баньера. Двадцатилетняя же красавица стояла на пороге гостиницы.
Быстрым взглядом окинув все, что его окружало, и видя, что ни в самой гостинице, ни вокруг нее стражниками не пахнет, Баньер с самым решительным видом спешился.
Как только он расстался со своей лошадью, слуга отвел животное в конюшню, сам же Баньер кротко позволил увлечь себя в залу, предназначенную для трапез.
Они знакомы каждому, эти неудержимые токи, что неизменно приводят смертного туда, куда он жаждет прибыть.
Так вот, скакуну хотелось прибыть в конюшню, а всаднику — в трапезную, и оба достигли своей вожделенной цели одновременно.
Оба субъекта сопровождали Баньера с самой любезной миной, как вводят в дом желанного гостя. А он не противился, весьма удивляясь их предупредительности.
Прелестная дама каким-то непонятным для Баньера образом, надо полагать на крылышках сильфиды, с крыльца гостиницы перепорхнула на порог столовой.
Испытав разом соблазны сердца, зрения и желудка, Баньер уступил этому тройному влечению.
Для начала ему пришлось ответить на множество вопросов, впрочем вполне естественных со стороны людей, которые были к нему столь предупредительны, и, в общем, сводившихся к одному:
— Куда вы направляетесь, драгун?
— Куда направляюсь? — повторил Баньер. — Да это ж яснее ясного, черт возьми: еду в Париж!
— Прошу прощения, но вы могли бы ехать и куда-либо еще, — уточнил один из собеседников Баньера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320