– Вы не забудете сообщить о пропаже денег в полицию?
– Не забуду, мистер Блэкшир. Я просто этого не сделаю.
– Но почему?
– Деньги сами по себе не имеют для меня большого значения. Я сижу в этой комнате и богатею, не пошевелив пальцем. Часы тикают – и я становлюсь богаче. Что для меня восемь сотен долларов?
– Что ж, прекрасно, но Эвелин Меррик имеет для вас значение. Полиция могла бы отыскать ее для вас.
– Могла бы, но не возьмет на себя такой труд.
Блэкшир знал, что она права. Хищение денег полицию заинтересует, но нет никаких оснований считать воровкой Эвелин Меррик. Что касается телефонного звонка, то полиция получает десятки подобных жалоб каждый день. Заявление мисс Кларво подколют к другим и забудут о нем, – ведь Эвелин Меррик не нанесла мисс Кларво никакого физического ущерба, даже ничем определенным не угрожала. Никто не станет разыскивать эту женщину, если Блэкшир не сделает этого сам.
Я мог бы найти ее, подумал он. Это ведь не расследование тяжкого преступления, для которого требуется профессиональный опыт. Мне же нужно лишь разыскать женщину. Для этого достаточно обычного здравого смысла, настойчивости и в какой-то мере везения. Уж лучше разыскивать женщину, чем собирать марки или болтать со стариками на скамейках парка.
И Блэкшир ощутил возбуждение, а затем ему пришла в голову нелепая мысль о том, что мисс Кларво придумала всю эту историю, что она ухитрилась заставить его изменить свои планы.
– Вы верите в экстрасенсорное восприятие, мистер Блэкшир?
– Нет.
– Нет?
Он посмотрел на мисс Кларво. Та улыбалась.
– Вы передумали, – сказала она, и в ее голосе не было ни нотки сомнения.
Глава 3
На другой день Блэкшир, проведя все утро у телефона, после полудня приехал в заведение, обозначенное в Центральной телефонной книге Лос-Анджелеса как Школа очарования и совершенства под руководством Лидии Хадсон. В книге числилась не одна дюжина подобных школ, отличавшихся одна от другой только по названию, местоположению и степени переоценки своих возможностей: "Мы знаем вас совсем другой", "Наших выпускниц ждут сотни блестящих предложений", "Мы с полной гарантией доведем до совершенства ваш облик, осанку, манеру держаться, вашу фигуру и ваш интеллект", "Мы научим вас красиво ходить и красиво говорить"...
Мисс Хадсон творила чудеса на третьем этаже дома на Вайн-стрит. Холл представлял собой небольшой зал, стиль которого создавали изразцы в сварных стальных рамах и знающие себе цену молодые и в той или иной степени очаровательные женщины. Две из них явно уже прошли курс обучения; свой профессиональный реквизит они носили с собой в коробках из-под шляпок, у обеих было одинаковое выражение лица, наполовину разочарованное, наполовину тревожное, как у пассажирок, которые давно дожидаются поезда и во все глаза глядят на рельсы – не покажется ли спасительный вагон.
Они засекли Блэкшира и тотчас завели оживленную беседу:
– Ты помнишь Джуди Холл? Так вот, она наконец-то обручилась.
– Да ну? Как же ей это удалось?
– Не смею строить догадки. Я хочу этим сказать, что она пользовалась довольно рискованными методами, разве не так?
– Должно быть, так. В прошлом году она пустилась во все тяжкие. Ты обратила внимание, какой у нее цвет лица? И какая манера держаться?
– Ее портит не манера держаться, а фигура.
– Держу пари, мисс Хадсон могла бы делать чудеса...
"Мы научим вас красиво ходить и красиво говорить".
Блэкшир подошел к столику секретарши, и "пассажирки" прекратили болтовню. Еще один поезд прошел без остановки.
– Мисс Хадсон назначила мне встречу. Моя фамилия Блэкшир.
Ресницы секретарши опустились, словно под тяжестью макияжа.
– Мисс Хадсон сейчас на разговорном уроке, мистер Блэкшир. Не угодно ли подождать?
– Хорошо.
– Присядьте сюда, пожалуйста.
И секретарша прошла красивой походкой через всю комнату и исчезла за дверью с филенками из матового стекла и табличкой "Вход воспрещен". Через минуту оттуда вышла коротенькая женщина с волосами цвета японской хурмы и соответственно накрашенным ртом. Она не раскачивала бедра при ходьбе. Шагала быстро, откинув плечи назад и вытянув вперед голову со слегка вызывающим видом, будто шла навстречу сильному ветру или сердитому клиенту.
– Я Лидия Хадсон. – Голос звучал неожиданно мягко и приятно, с легким новоанглийским акцентом. – Извините, что заставила вас ждать, мистер Блэкшир.
– Вы не заставили меня ждать.
– Я была изрядно удивлена вашим телефонным звонком. Вы говорили так загадочно.
– Я бы сказал – озадаченно.
– Очень хорошо. – Она улыбнулась профессиональной улыбкой, не затронувшей ее глаз. – Надеюсь, вы не из полиции, мистер Блэкшир?
– Нет.
– Может, вы нотариус и разыскиваете эту Меррик как затерявшуюся наследницу? Вот было бы забавно.
– Да, действительно.
– Но это не тот случай?
– Нет.
– Такого не бывает. – Мисс Хадсон глянула на двух натурщиц, которые держались благородно и делали вид, что не слушают. – Насчет вас никто не звонил, девушки. Мне очень жаль.
Одна из натурщиц поставила на ковер свою коробку из-под шляпки и подошла поближе:
– Но, мисс Хадсон, вы сами велели прийти к двум, и вот мы...
– Терпение, Стелла. Выдержка и терпение. Один миг несдержанности может так же повредить вашему цвету лица, как два эклера.
– Но...
– Не забывайте, Стелла, что вы теперь наша выпускница. И вам непозволительно вести себя как новенькой, – и, обратившись к Блэкширу, мягко добавила: – Пойдемте в мой кабинет. Здесь, при этих глупышках, разговаривать невозможно.
Кабинет мисс Хадсон был искусно оснащен для заманивания новых учениц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47