Как всякая мать.
– Когда она с вами говорила?
– Меньше часа тому назад. Она позвонила мне на работу – представляете? Бог знает, может, кто из окружающих ее и слышал, она орала что было мочи. Выдвинула против Эвелин невероятные обвинения. Я не могу даже повторить их, настолько они подлые. Кричала что-то о том, что возвращает Эвелин часть ее собственного яда. Не знаю, что она хотела этим сказать. Эвелин всегда была так добра к ней. Потом сказала, что Эвелин – убийца, что это она убила Дугласа. Я повесила трубку, но она тотчас перезвонила. И мне пришлось ответить ей, кругом были люди. Когда она наконец кончила, я отпросилась у начальника до конца рабочего дня, и вот я здесь. Я должна прояснить это дело до конца.
– Вам не кажется, что время для этого неподходящее?
– Конечно, неподходящее, но и дальше лучше не будет. Я должна выяснить, почему она наговорила таких вещей про Эвелин. Если она тронулась умом после смерти Дугласа, ну, ладно, это я могу понять, сама не раз переживала горе. Но почему она избрала для мести Эвелин, а не кого-нибудь еще? Моя дочь за всю свою жизнь никому не причинила зла. Зачем же так нападать на нее, это несправедливо. Ее здесь нет, чтобы защитить себя, но я-то здесь. Я здесь. И не пытайтесь снова задержать меня. Я намерена поговорить с Верной Кларво.
И Блэкшир увидел, как она вошла в дом.
* * *
Женщины долго смотрели одна на другую, не говоря ни слова.
– Если вы ждете, чтобы я попросила у вас прощения, – сказала наконец Верна, – не дожидайтесь. Никто не обязан просить прощения за то, что сказал правду.
– Мне нужно не извинение, а объяснение.
– Я все вам объяснила.
– Пока что вы не объяснили ничего. Ничего.
– Я вернула Эвелин кое-что из того, что получила от нее. Немного правды. – Верна отвернулась и прижала кончики пальцев к распухшим векам. Они были горячие, словно слезы их обожгли. – Эвелин позвонила мне вчера вечером. Сначала говорила дружеским тоном, сказала, что я всегда была добра к ней, и теперь она хочет отплатить мне тем же. Потом рассказала о Дугласе, о жизни, которую он вел, о его друзьях, – говорила самыми скверными словами о грязных, отвратительных делах. Мне трудно было представить себе, откуда девушка знает такие слова и как осмеливается их произносить. Вот и все объяснение, миссис Меррик.
– Не может быть, чтобы вы говорили об Эвелин. О моей Эвелин.
– Почему же нет? – процедила Верна сквозь зубы. – Она-то говорила о моем сыне.
– Я не верю этому. Эвелин никогда бы так не поступила. Возможно, у нее была жажда мести какое-то время после замужества, но она с этим давно покончила. Сейчас она не держит зла. Вы сами могли в этом убедиться, когда мы повстречались вчера. Она говорила с вами любезно и дружелюбно, разве не так? Разве она не обошлась с вами по-доброму? Вы наверняка сказали себе, что Эвелин злобы на вас не таит.
– Я не собираюсь с вами спорить. Я слишком устала, чтобы препираться. Я сказала вам только о том, что произошло.
– Должно быть, вы ошиблись. – Лицо миссис Меррик пухло, как тесто на дрожжах. – По крайней мере признайте возможность того, что вы могли ошибиться.
– Нет такой возможности.
– В какое время она... в какое время она вам позвонила?
– Около десяти.
– Ну вот видите? Вы ошиблись. Вчера вечером Эви была с друзьями. У них были билеты на какую-то пьесу в театр "Билтмор Боул".
– Со мной говорила Эвелин. Я узнала ее голос. А кто еще, какая еще женщина могла бы знать такие вещи о Дугласе?
– А как вы можете быть уверены, что вам сказали правду?
– Мой сын признал, что это правда. А потом убил себя. – Верна начала раскачиваться взад-вперед, прижав руки к тощей груди. – Дуги. Дуги умер. В свой день рождения. Мы собирались его отметить... О Господи, уходите, оставьте меня одну.
– Миссис Кларво, выслушайте меня.
– Нет, нет, нет.
– Я хотела бы помочь вам.
– Уходите. У меня умер сын.
Миссис Меррик ушла тем же путем, каким пришла, – через внутренний дворик. Блэкшир дожидался ее на подъездной дорожке, подняв воротник от ветра, его губы посинели от холода.
– Я отвезу вас на работу, миссис Меррик, – сказал он.
– Спасибо, не нужно. Лучше идите к ней. – Она начала натягивать замшевые перчатки. – Слава Богу, хоть Эвелин жива. Неважно, что она сделала, но она жива. За что я и благодарю Господа.
Миссис Меррик повернулась и быстрыми шагами пошла навстречу ветру, высоко держа голову.
Глава 13
Мокрые пятна на платье, в тех местах, где она отмывала кровь в уборной публичной библиотеки, теперь уже высохли, и можно было осмелиться снова выйти на улицу. Даже если ветер распахнет полы ее пальто, никто не заметит бледных пятен на лифе платья, а если и заметит, то не поймет, что это такое.
Она закрыла книгу, которую якобы читала почти час, и поставила ее обратно на полку открытого доступа. Она никого не знала в библиотеке, и ее никто не знал. Однако опасно было сидеть долго на одном месте, особенно в тишине читального зала, потому что по временам мозг ее довольно громко тикал, как метроном, и по его ритму какой-нибудь шпион мог узнать, о чем она думает.
Таким шпионом был, например, старик, сидевший за столиком неподалеку от справочного отдела и загораживавшийся номером "Ю-Эс ньюс энд уорлд рипорт". Он делал вид, что углублен в чтение, точно мальчик, уткнувшийся в книжку с картинками, но угол поворота головы выдавал его. Чтобы старик не мог подслушать ее мысли, она начала довольно громко жужжать. Тот опустил журнал и кисло посмотрел на нее, понимая, что его обнаружили.
Проходя мимо его столика, она немного наклонилась и прошептала: "Бесполезно следовать за мной". Потом направилась к двери, запахнув полы пальто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47