– Берта! Все в порядке, дорогая?
– Конечно.
– Мы добрались сюда так быстро, как только могли. Познакомьтесь: мистер Блэкшир. Моя жена Берта.
– Добрый день, – она подала руку Блэкширу. – Выпьете чего-нибудь?
– Спасибо, не откажусь, – сказал Блэкшир.
– И я тоже. Я собиралась пить чай, но... Я ждала гостью к чаю. Милая дама собиралась полюбоваться ребенком. Я приодела и причесала Энджи. Помнится, заранее испытывала блаженство. Но это было давно.
– Берта, ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?
– Да, – сухо ответила она.
Как странно Харли выглядит: стрижка ежиком, загорелое лицо и очки в роговой оправе. Совсем не похож на художника. Может, поэтому он мало пишет в последнее время... другие дела творятся в его студии, более важные...
Харли смешал для Берты бурбон. Коктейль показался ей слабым и кислым; чуть пригубив, она просто держала бокал у губ и через край его смотрела на Блэкшира. Спокойный, респектабельный, держится с достоинством. Но это ни о чем не говорит. Ни о чем не говорит и внешность Харли, как и любого другого мужчины во всем мире.
Рука ее дрогнула, и немного коктейля пролилось на подол платья. Она знала, что оба мужчины это заметили. Они смотрели на нее изумленно, словно понимали: что-то случилось, но из скромности или вежливости не осмеливались спросить, что именно.
– Она была здесь, – сказала Берта. – Просила впустить ее, а когда я этого не сделала, стала говорить в дверную щель. Я не отвечала и не производила никакого шума, но она как-то узнала, что я здесь и слушаю. – Она метнула на Харли быстрый взгляд и снова отвела глаза. – Не могу повторить при постороннем человеке, что она сказала.
– Почему?
– Она говорила о тебе и твоих отношениях с ней.
– Да никаких отношений у меня с ней не было, кроме того, что на прошлой неделе она пришла ко мне в студию и просила работу, а я ее выставил.
– Она сказала, что она – одна из твоих... натурщиц.
– Продолжай, – мрачно сказал Харли. – Что еще?
– Сказала, что ты с ней... она говорила ужасные слова... я не могу их говорить ни при ком...
Кровь отхлынула от загорелого лица Харли, оно стало серым и безжизненным, словно у высеченного из песчаника истукана.
– Она намекнула, что я находился с ней в половой связи?
– Намекнула! – Берта расхохоталась. – Намекнула. Разве это не смешно? Если бы ты слышал эти слова...
– И ты ее слушала, Берта?
– Да.
– Зачем?
– Сама не знаю. Я не хотела слушать, мне было противно, но я не уходила.
– И ты поверила тому, что она сказала?
– Нет.
Харли удовлетворился слабым и неуверенным отрицанием и не стал больше допытываться. Даже попытался изобразить ободряющую улыбку, но, когда он обернулся к Блэкширу, выглядел изможденным и больным.
– Значит, вот каким озорством занимается эта женщина?
– Боюсь, это больше, чем озорство.
– Да, возможно, она безумна, но, по-видимому, хорошо разбирается в человеческих слабостях.
– Да, несомненно.
Блэкшир подумал о том, что Эвелин Меррик сказала мисс Кларво. Она использовала индивидуальный набор страхов Элен, а также миссис Мур и в меньшей степени – Лидии Хадсон, она не нагнетала новых страхов, а использовала те, которые уже существовали. В каждом случае был разный подход, но результаты одинаковые: неуверенность, беспокойство, ужас. У мисс Хадсон хватило силы духа, чтобы управиться со своими проблемами; Элен Кларво, возможно, никогда не успокоится, но миссис Мур нуждалась в помощи и была способна ее принять. И Блэкшир сказал:
– Эвелин Меррик получает удовлетворение от чужого горя, миссис Мур. Сегодня это были вы. Но до этого были и другие.
– Я... Я этого не знала.
– Это правда. Нет никакого предела тому, что она может сказать, чтобы вызвать страдание, а в вашем случае у нее был дополнительный мотив. Мистер Мур рассказал мне, что был очень занят, когда эта женщина зашла к нему в студию, и он быстро ее спровадил.
Берта слабо улыбнулась:
– О, за этим у Харли дело не станет.
– Возможно, эта Меррик хотела отомстить ему. Подобные мелкие неприятности нормальный человек воспринимает легко и быстро о них забывает, но в мозгу неуравновешенной женщины они принимают чудовищные размеры.
– Конечно, я ни на минуту ей не поверила, – заявила Берта твердым, уверенным голосом. – В конце концов, мы с Харли женаты почти двадцать лет... Полагаю, Харли говорил вам о нашей малышке?
– Да.
– Не хотите ли взглянуть на нее?
– Очень хотелось бы.
– Я схожу за ней, – сказал Харли, но Берта уже встала.
– Сейчас я ее принесу, – улыбаясь, сказала она. – Мне надо кое-что ей сказать.
Энджи еще спала. Но проснулась, как только Берта прикоснулась к ней, протестующе запищала, потом зевнула во весь рот.
Берта прошептала ей на ушко:
– Твой папа хороший человек. Мы с тобой не должны забывать об этом. Он хороший человек.
Она принесла девочку в гостиную, шагая быстро, словно убегала от шепота, проникавшего в ее память: "Вы не знаете, что творится у него в студии... Неужели он водил вас за нос все эти годы?.. О, какие вещи вы увидите в хрустальном шарике..."
Берта слушала.
Глава 5
– Элен? Это ты, дорогая?
– Да.
– Это мама.
– Да.
– Я бы сказала, ты как будто не очень рада меня слышать.
– Стараюсь, как могу. – Элен подумала, что мать, как всегда, говорит плаксивым детским тоном.
– Пожалуйста, говори погромче, дорогая. Терпеть не могу, когда по телефону бормочут что-то невнятное. Ты слушаешь, Элен?
– Я слушаю.
– Вот теперь лучше. Мне захотелось поговорить с тобой, потому что минуту назад был загадочный звонок от мистера Блэкшира. Ну, ты помнишь этого друга и поверенного твоего отца, у которого жена умерла от рака?
– Помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47