— Что ты! Здесь столько офицеров, кто их считает?
На следующий день новичок вышел на охоту. А спустя двадцать минут в здании поднялась тревога.
— Кого ты съел? — поинтересовался старожил.
— Какую-то бабу в белом переднике.
— Ой, дурак! Что ты наделал! Она здесь одна делом занята — чай генералам разносит. Теперь нам с тобой конец!
«ТАКАЯ СТРАНА ПОГИБНЕТ»
С генерал-майором Охманом меня свел случай. Я приехал на учения 19-й танковой дивизии в венгерский заштатный городишко Капошвар. Первым делом представился командиру дивизии. Массивный мужчина, как говорят «сам себя шире», перетянутый по-походному ремнями, протянул огромную, как тюлений ласт ладонь:
— Охман, — и тут же спросил. — Где саперная лопатка? — Увидев в моих глазах непонимание, раскрыл мысль точнее. — Чем наши недостатки раскапывать будешь?
Подумалось, что газетчики уже не раз досаждали генералу мелкими уколами.
— А их копать обязательно? — спросил я.
— Добре, — миролюбиво сказал генерал, — будем считать: на войну ты приехал с мирными, гарными намерениями.
Генерал, говоривший по-русски прекрасно, часто употреблял украинизмы, что делало его речь колоритной и неподражаемой.
В тот же вечер дивизия по тревоге оставила гарнизоны и заняла исходные позиции в лесах для броска на Хаймашкерский полигон.
В штабной палатке генерал собрал командиров полков. На большом столе была расстелена топографическая карта с нанесенной на нее тактической обстановкой. Вокруг стола стояли офицеры.
— Слухайте приказ, — сказал Охман и откашлялся. Потом правой рукой, подняв ее над картой, обозначил нечто вроде полудуги. — Ты, Деркач, идешь ос сюды. (Деркач — командир одного из полков вытянулся и щелкнул каблуками). — А ты, Семенюк, пидешь так. — Теперь над картой качнулась левая полусогнутая рука генерала, образовав вместе с правой ясно видимые клещи. — А уси остальны — у сэрэдину. И шоб у мэня там усэ кипило!
Задача была обозначена предельно четко и ясно, хотя в такой форме ее постановка заставила бы рухнуть в обморок любого преподавателя тактики.
— Пытання е? — спросил Охман. — Вопросы? Нэма? Тоди ты, Зварцев, изложи приказ в письменном виде и по науке.
Полковник Зварцев (позже он стал генералом и служил в Генштабе) был начальником штаба дивизии, и в его обязанности входило ведение всей оперативной документации. Прямое и четкое задание командира дивизии на бой на бумаге должно было обрасти массой военно-бюрократических деталей, которые описывали полосы ответственности полков, маршруты выхода их на назначенные позиции, условия взаимодействия и связи между собой.
Когда командиры, получив все указания разъехались по полкам, Охман обратился ко мне:
— Корреспдэнт, у мэня ночь сегодня бессонна, а ты спи. Сейчас поужинаем и ложись в моем блядовозе. Отдыхай.
Снова заметил непонимание в моих глазах и пояснил:
— Мий блядовоз — гарна штука. Трофей. На нем эсэсовский генерал ездил. А когда его в Австрии в плен взяли, мне командующий Павел Алексеевич Курочкин подарил. Як награду. Так и вожу с собой. Тепла будка для жилья. Две кровати. Всякое такое для отдыха. Блядовоз, одним словом. А теперь пийшлы ужинать.
Не доходя до палатки, в которой располагалась офицерская столовая, генерал остановил солдата.
— Сынок, ты ужинал?
— Никак нет, товарищ генерал.
— Обидав?
— Никак нет. Не успел.
— Цэ дуже погана справа. Зина! — генерал повернулся к столовой палатке.
Из кухни выбежала румяная ядреная тетка в белом халате.
— Слушаю вас, товарищ генерал.
— Зина, ось нагодуй хлопца, вин у нас з ранку не ив. — Потом Охман хлопнул по плечу солдата. — Паняй, сынок, паняй. Иды исты. Поешь, зайди ко мне, доложишь.
Такой демократизм генерала был до приторности показным, но слезы умиления у меня не вышиб, в восхищение не привел. Демагогов я видел немало, но такое…
Мы поужинали и вместе с генералом вышли из палатки. Смеркалось. У входа Охмана ждал солдат.
— Товарищ генерал, ваше приказание выполнил!
— Значит, поисты теперь солдатам должен приказывать генерал, так? Гарно. Теперь доложи кто ты такой.
— Рядовой Квитко, водитель из автобата.
— Гарно, Квитко. Тэпэрь слухай шо я казатымо. Ты хреновый солдат. Хуже я и не бачил. Ты знаешь, что солдату в сутки положено три раза исты горячее? Знаешь? А почему не ив? Почему с утра ходил голодный?
— Приехал в чужую часть, товарищ генерал.
— Ты мне, Квитко, очи не замыливай. Ты шо, в якись бундесвер приихав? В Неметчину? Здесь Советская Армия. Зайшов бы в солдатскую столовую. Доложился: «Рядовой Квитко, хочу исты». Не накормили бы, пошел к командиру. Тот не помог, ко мне прийшов бы. А ты ждал, когда тебя генерал голодного встретит. Ты Салтыкова-Щедрина читав?
Солдат выглядел испуганно, более того — опупело. Такой добрый, как ему недавно казалось, генерал вдруг стал драть с него лыко, как медведь с липы.
— Значит, не читав? А товарищ Салтыков-Щедрин, усим нам рассказал, як один мужик накормил трех генералив. Трех! Теперь, оказывается, генерал солдата годувать должен. Позор! Тебе взыскання объявлять не буду, мал чином, шоб от генерала фитили получать. Влеплю командиру автобата. А он уж с тобой разберется. Иди вон, очи бы мои тэбя не бачили!
Когда солдат ушел, Охман тяжело вздохнул.
— Вот, корресподент, боюсь погибнет такая страна, погибнет громада. Солдат, который ходит голодный весь день и не требует того, что ему положено по закону и праву — это раб в душе. Сколько таких вокруг, ты замечаешь? А вы что пишите? «Высокая политическая активность и инициатива, широкие демократические права…» Да мы с голоду передохнем, а что нам законом положено потребовать не решимся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101