И мысль об этом на протяжении службы, особенно на ранних ее этапах, возникает у офицеров постоянно.
В Швейцарии военнослужащие запаса — резервисты — весь срок службы хранят форму, штатное оружие и боеприпасы к нему у себя дома. Строевой офицер Советской армии видел и держал в своих руках закрепленный за ним пистолет только в дни дежурств по части, во время учебных стрельб и чистки оружия. В остальное время иметь его при себе офицеру было запрещено. Не изменилось положение и в Российской армии.
Офицер, которому не дано право быть вооруженным на протяжение каждого дня службы, вправе чувствовать что система, которой он служит под присягой, не доверяет ему до конца. И постепенно приходит понимание: необоснованное недоверие — это форма унижения достоинства личности, того самого, об охране которого говорит 21-я статья Конституции РФ.
Я никогда не собирался служить в армии. Однако, вопреки собственным желаниям отслужил штатный срок медного солдатского котелка — ровно двадцать пять лет. Уйти со службы по собственному желанию не позволял советский закон, по которому колхозники и офицеры лишались права свободного принятия решений о своей судьбе и не имели даже «Юрьева дня» на перемену места по собственному выбору.
В целом с армейской службой мне повезло. Служба с ее крутыми поворотами доставила мне минимум грустных воспоминаний, не оставила рубцов на сердце, горечи на душе. И все же, задай мне кто-то вопрос: согласился бы повторить все, приведись начать жизнь с начала, я бы сказал: нет, ни за что!
Да, мне в армии повезло и, может быть, чаще других на своем пути я встречал людей умных, сердечных, обладавших чувством высокой чести, преданных службе и долгу. Я никого не просил помочь мне в карьере, но мне помогали.
И все же, скажи мне, что смогу снова служить вместе с теми же командирами, что и раньше добровольно не соглашусь ни за что!
Больше того, спроси меня, как бы я, кадровый офицер, уволенный в запас, а затем отправленный в отставку с правом ношения военной формы при офицерском кортике, отнесся бы к призыву в армию моего внука, я бы честно сказал: отношусь отрицательно.
В годы, когда меня призвали служить по закону, он был одинаковым для всех, а служба в армии считалась обязанностью почетной. В армии служили два сына Сталина, сыновья его ближайших соратников — Микояна, Хрущева, дети, зятья и братья маршалов и генералов.
Сегодня, в условиях, когда страна встала на так называемый путь рыночной экономики, государство потеряло право узурпировать права человека, особенно молодого, и превращать его в солдата по призыву. Армейская служба с ее строевой муштрой, с ее жесткой субординацией выколачивает из молодых, неокрепших характеров самостоятельность, прививает солдатам готовность слепого подчинения командам, которые подают громкими голосами их командиры.
«Упал — отжался!» — это лишь один из многих приемов, позволяющих сломить личность человека, внедрить в его подсознание мысль: «Ты начальник, я — дурак».
Наша пресса — электронная и печатная, наши политики, ежедневно, ежечасно говорят о демократии, о наших демократических законах, которые гарантируют человеку самые широкие и нерушимые права. Внося очередные демократические поправки в уже действующие нормы права, законодатели удовлетворенно пришлепывают губами: вот он, еще один шаг вперед к равенству прав и возможностей.
Но давайте не будем обманываться. Не бумага, не статьи законов, переплетенные в фолианты свода, свидетельствуют о том, насколько развита демократия в обществе. Все главное — в самосознании человека, в его ощущении своей свободности, в его чувстве гордости, в умении высоко держать голову и беречь свою честь незапятнанной. А как ты будешь высоко держать голову, если обманут, обокраден, унижен?
Говорят, что патриот должен защищать свою страну сознательно. Но этот тезис замешан на демагогии. У нищего нет патриотизма и быть не может. Сознательно люди защищают только то, что им дорого, что обеспечивает их благосостояние, право на хорошую жизнь.
Да, русские дворяне — Суворов, Кутузов, Багратион были патриотами, потому что знали: в боях они защищают собственные именья, право на крепостных, свои дворянские звания, привилегии. Они сознательно боролись за то, чтобы все это сохранить за собой.
Кстати, русскими патриотами, да еще какими, были обрусевшие иностранцы Франц Лефорт, Барклай-де-Толли, Витгенштейн, Михельсон, подавлявший восстание Пугачева. Приобретя благосостояние, чины и дворянские звания в Росси, они знали, что защищают, поскольку что имели, что защищать.
Простых русских солдат, которых посылали в бой Потемкин, Кутузов, Нахимов, по большому счету, без доли демагогии, патриотами назвать трудно. Объективно они сражались за то, чтобы оставаться крепостными того же Кутузова или Багратиона. Иного выбора у них не было. Их забрили в солдаты из крепостных. Десять-двадцать лет учили ремеслу убивать. Учили не только словом, но и батогом. Так что даже в бою под Бородином русские солдаты дрались и за то, чтобы их по-прежнему продолжали бить командиры. По морде кулаком, по спине шпицрутенами…
Выскажу крамольную мысль, которая наверняка кое у кого вызовет возмущение, но давайте судить здраво: что бы потерял рядовой русской армии Пупкин, если бы Наполеон завоевал Россию? Не Чингисхан же шел на нас. Вспомните, Бонапарт общипал всю Европу, а что Германия перестала быть Германией, Италия — Италией? Во всей Европе только русские дворяне-патриоты сумели сохранить свои права над крестьянами. И победили. Виват патриотизм!
Социальную опасность недостаточного патриотизма хорошо понимали те, кто представлял собой верховную власть в России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101