Уменьшенный заряд не сумел вытолкнуть из ствола ни пыжи, ни дробь. Наружу прорвались только пороховые газы.
В отчаянье Зенков приложил ствол к губам, надул щеки, дунул. Да где там! У пороха сил было побольше, но и их не хватило на то, чтобы выбить заряд наружу.
— Шомпол! — крикнул Зенков, сгорая от досады и злости. — У кого есть шомпол?
Шомпола с собой ни у кого не оказалось.
Разъяренный Зенков выхватил из патронташа все пять патронов, помеченных зеленой краской, и зашвырнул их в камыши.
До конца охоты он палил только из одного левого ствола, ругая после каждого выстрела, даже удачного, порох, пыжи, дробь и пернатых. Себя — ни-ни. Охотники себя не ругают.
О других приключениях, связанных с именем Зенкова, расскажу чуть позже. Сперва познакомлю с его постоянным напарником и оппонентом — с капитаном Никишей Кузнецовым, который ассистировал майору во многих его охотничьих подвигах.
ДРУЗЬЯ — СОПЕРНИКИ
В коллективе существовало и действовало железное правило: если договорились выехать на охоту в шесть утра, то ровно в шесть уезжали. Опоздавших не ждали, даже если бы задержался сам командир. Впрочем, проверить этого не удалось, поскольку Лютов никогда не задерживался и приходил к месту встречи первым…
Правило не ждать опоздавших мы называли «морским законом», а законы в те времена никто не смел оспаривать.
Однажды стылым осенним утром ровно в шесть наш «газик» тронулся в путь от дома и еще не набрал скорости, как на дорогу, размахивая ружьем, выскочил Никиша Кузнецов.
Сразу несколько кулаков забарабанили по крыше кабины, требуя остановки. Закон — законом, а уезжать из под носа у товарища — свинство.
Никиша подбежал к машине, ему через задний борт протянули руки и втащили в кузов.
— Поехали! — крикнул водителю Зенков.
Машина тронулась и вдруг кто-то спросил:
— Никиша, а где твой патронташ?
Отборные слова черного цвета, которые вырвались у Никиши от самого сердца, воспроизводить не стану.
И опять, нарушая регламент «морского закона» замолотили по крыше кабины чугунные кулаки.
«Газон» заскрипел тормозами и остановился.
— Братцы, я мигом!
Никиша выпрыгнул из кузова и застучал сапогами по твердой как камень земле.
Добежав до дома, он скрылся в подъезде.
Прошло несколько минут и мы увидели, что на бегу опоясывая телогрейку патронташем, к машине торопился Никиша. Ему протянули руки.
— Покатили!
Это сейчас у всех машин имеются замки зажигания и ключи, которыми в действие приводится стартер. У «газика» тех времен педаль стартера торчала из пола и ее, чтобы запустить двигатель, нажимали ногой.
— Вперед! — приказал командир.
Водитель надавил кирзачом на педаль.
— У-у-у-уу… — заурчал стартер. Двигатель, обычно отвечавший на этот звук взаимностью, на этот раз не отозвался и не заработал.
— У-у-ууу… — никакого толка.
— Все, — сказал Зенков убито, — Забыть патронташ — плохая примета. Знаешь, Никиша, ты кто после этого? Сливаем воду. Я так и думал — пути не будет…
Его прогноз оправдался. Машина не завелась. Вручную мы откатили ее за дом, где водитель занялся ремонтом, обещая все сделать к вечерней зорьке.
Никиша с ружьем и в патронташе, несмотря на воскресенье, пошел в дивизион.
— Ты куда? — спросил его.
— А, — он удрученно махнул рукой. — Пойду за плотником. Дурная баба дома делов наделала! Убил бы ее, заразу…
В тот же день мы уже знали, что произошло в те несколько минут, когда Никиша оставлял машину и носился за патронташем.
Он вбежал в подъезд, в несколько прыжков одолел лестницу, взлетел на второй этаж, вошел к квартиру, где жили две офицерские семьи, толкнул дверь своей комнаты. Она оказалась запертой. Боевая подруга — жена, которую он оставил дома всего несколько минут назад, куда-то успела уйти. В раннюю рань, черт ее подери!
Никиша вскочил в коморку, служившую кладовкой. Схватил лом, которым зимой обкалывали лед со ступеней крыльца. С ломом наперевес вернулся в квартиру и молодецким ударом вышиб дверь. Бросил лом. Схватил патронташ, который висел у входа на вешалке. Бросился бегом к лестнице и лицом к лицу столкнулся с дорогой супругой, что вышла из комнаты соседей. Увидев выбитую дверь и расколотую ломом филенку, всплеснула руками:
— Аспид! Ну, дурак оглашенный!
— А ты не шляйся когда не надо! — бросил ей в гневе Никиша. — Тебя никогда дома нет!
И умчался к машине. Что было дальше, уже известно…
Однажды вечером командиру позвонили с отдельного радиолокационного поста о том, что на озерко за сопкой, на которой стоял локатор, сели утки.
Пять минут на сборы, и мы укатили на озеро. Впрочем, точнее его стоило бы назвать большой высыхающей лужей, вокруг которой росла осока. Может быть именно потому место не понравилось стае, и когда мы приехали, она уже улетела. Посередине водоема плавала только одна кряква. Она либо не захотела улетать со всеми из-за своего гонора, либо прилетела позже и осталась здесь на ночевку в городом одиночестве.
Заметив охотников, птица заполошно сорвалась с места и решила улететь от греха подальше. Два выстрела прервали ее взлет. Стреляли Зенков и Никиша.
Первым к трофею подбежал Кузнецов. Он схватил утку и показал ее всем.
— Как я ее, а?!
— Пся кжев! — разозлился Зенков. — Это я ее. Все же видели!
— Нет, товарищи, — в свою очередь возмутился Никиша. — Это просто смешно. Я стрелял, а ты говоришь, будто утку завалил не я…
Зенков язвительно хмыкнул.
— Ты тоже стрелял, не спорю. Но мазанул. А влупил в нее заряд я.
— Нет, — Никиша взглянул на охотников, которые следили за их спором, — надо же, я мазанул! И кто это говорит! Да твоя дробь прошла мимо…
— Ладно, забери ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101