Я сделал шаг вперед и по то
му, как меня залихорадило, по тому, как перестал видеть боковым зрением, по
чувствовал неизбежность драки.
Ц Иди отсюда! Ц сказал Петька, а я, опасаясь, что он сейчас меня ударит, сх
ватил его за голову. Я гнул его к полу, а он быстро тыкал снизу меня кулаком.
Я сильней гнул его навстречу этим тычкам. Мы распались, и на Петькино лицо
постепенно вернулась улыбочка. Он раскраснелся, ни одной царапины на нем
не было. А мой глаз затягивало. Это озлобило меня, сделало отчаянным. Петь
ка, конечно, был старше и сильней, но мой высокий рост делал мое поражение
смешным. Я сел на табурет, с которого, когда началась драка, встал поляк, и с
тарался скрыть, что запыхался и ноги мои подрагивают. Новую драку я не нач
инал, но показывал, что не уйду. Ко мне вернулось боковое зрение. Я следил з
а Петькой и с непонятным самому себе разочарованием видел польские койк
и и шкафчики. Все было, как у нас: те же двухэтажные нары, те же банные шкафчи
ки, тот же цементный пол и серый соломенный казарменный свет. Только еще б
олее сумрачный Ц дальше от окон и лампочки.
Стыд, который я испытывал с самого начала этой сцены, становился все силь
ней, и, высидев несколько минут, я ушел.
От сочувствия, которое вызывал мой синяк, я старался всячески укрыться. А
кто-то сказал осуждающе:
Ц Бей свой своего, чтобы чужой и духу боялся.
И смысл этой поговорки впервые открылся мне. Мне тогда вообще впервые от
крывался смысл многих поговорок, которые до этого нераскрытыми зацепля
лись в памяти. И моему еще детскому сознанию смысл этот казался старинны
м, темным, как тени на иконах, которые мне иногда приходилось видеть в дома
х у пожилых людей, наших родственников. Это было не то, что я хотел бы узнав
ать.
А ПетькаЦ маленький на следующий день улыбнулся мне, будто между нами н
ичего не произошло. Он и сегодня масляно посветил мне своим зубом.
Ц А я думал, вас не поймают, надо и себе попробовать убежать.
Он лицемерил. Брюки своей франтовой спецовки он разглаживал под матраце
м Ц укладывал их туда на ночь. Я тоже как-то уложил брюки на ночь под матра
ц Ц вынул еще более измятыми. Не всякий таким способом может разглажива
ть брюки. Для этого надо спокойно спать.
Но сейчас Петька меня не интересовал. Он это и сам видел. Вернулись с набит
ыми соломой матрацами ребята. Их вел тот самый полицейский, который разд
авал нам миски. Он по-прежнему был настроен благодушно, что-то советовал
или объяснял.
Ц Ны? Ц говорил он.
На цементный пол натрусилась солома, Гришка показал ребятам, где веники.

От койки я отходил только для того, чтобы посмотреть, не занят ли шкафчик,
в котором у меня когда-то стояла миска. Я боялся отойти. Когда Гришка доне
сет и за мной придут, надо быть на месте, чтобы не гонялись, не искали, не рас
паляли себя. Но к ребятам я подошел. Вслед за мной пришел и Петька-маленьк
ий, сияя своим золотым зубом. В лагере так можно проверить, уважают ли тебя
. Подошел, а разговаривающие не замолчали, не уставились вопросительно
Ц значит, ты свой. Вообще-то только уверенный в полном к себе уважении ри
скнет без приглашения подойти к тем, кто сгруппировался для разговора. В
лагере все на виду, уединиться тут можно только вот так Ц повернувшись с
пинами к остальным. Да и тайны-то есть только у деятельных и уважаемых. Ка
кие тайны у остальных? И сладко, конечно, подойти хотя бы только для того, ч
тобы ощутить себя принятым, своим. Меня всегда одолевал соблазн подойти
к разговаривающим. Но я редко решался. И вот теперь у меня своя тайна.
Петька подошел для того, чтобы показать новичкам, что он уважаемый челов
ек, что для него нет в лагере тайных разговоров. Зуб его сиял нестерпимо, н
о я молчал, а парни смотрели отчужденно. Пришлось ему уйти.
Я хотел рассказать ребятам, на какие работы их могут погнать. Они слушали,
но отчуждение в глазах не проходило.

5

Каждая новая работа в Германии была для меня ступенью ужасного. До того, к
ак мы с Валькой решились на побег, я прошел две такие ступени: работу в под
земелье и в литейном цеху. В первый же лагерный день меня погнали к поднож
ию холма, в глубину которого уходили два широких входа. Из подземной темн
оты этих ходов шли рельсы узкоколейки и обрывались на краю выброшенной п
ороды. Такие рельсы укладываются секциями. Эти секции Ц рельсы, привинч
енные к железным шпалам Ц привозят на место и складывают штабелями. А ту
т уже были новоротные круги, ответвления, на которых вагонетки могли рас
ходиться,Ц целый комбинат, который, казалось, работает годы. Казалось, та
кую гору породы можно добывать и вывезти из-под земли за целую рабочую эп
оху. И было страшно, что все это сделано четырьмя русскими и двумя полякам
и за два месяца.
Рельсы были старыми, вагонетки Ц погнутыми и грохочущими. Железные рель
сы прогнулись оттого, что их много раз укладывали на неровный грунт, ваго
нетки Ц потому, что падали с горы отвальной породы (мы сами их часто сбрас
ывали нарочно). Камень, железо рельсов и шпал Ц все было в сырой и скользк
ой глиняной смазке. И все вокруг от этого подземельного камня, связанног
о подземной глиной, было сырым, желтоватым и скользким. С потолка сочилос
ь и капало, но разбухший от сырости, от подземного тумана воздух был непод
вижен, и, когда мы с холода входили сюда, на мгновение казалось, что в подзе
мелье тепло.
Работать надо было «до чистой стены», а косые слоистые камен-выходы пода
очень чувствовались лопатой. Лопата срывалась, не шла и в самый последни
й момент оказывалась пустой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19