Ц Все свои, но не дай бог…
Они завздыхали, а я подумал: разговорились все-таки. Сошлись. То все держа
лись отчужденно, а теперь легли рядом.
Раздражительный сказал с силой:
Ц Думаешь, им интересно, кто я, кто ты? Видел, какой переводчик? Я по-немецк
и лучше говорю, чем он по-русски. И везде такие переводчики Ц я их уже пови
дал. Если из немцев, по-русски десять слов знает. Если русский какой-нибуд
ь придурок, по-немецки лыка не вяжет. Если бы им нужен был ты или я, разве у н
их такие переводчики были? Ты знаешь, что с нами сделают?
Ц А ты?
Ц Знаю! Пацанам как повезет. А нас в концентрационный лагерь. А там больш
е трех месяцев редко кто выдерживает.
И он стал рассказывать, как встречают новичков в концентрационном лагер
е.
Ц Понял? Ц сказал он.Ц В тюрьме и не бьют особенно, и не допрашивают. Бит
ь будут в концентрационном. Там этим специально занимаются. Здесь тебя б
ез еды выдерживают. Чтоб не то что бежать Ц ходить не мог. А в концлагере в
се только бегом. Думаешь, туг от тебя признания ждут? Если бы ты и захотел п
ризнаться, вам бы третий переводчик понадобился. Они не признания твоего
ждут, а разнарядки, куда тебя послать. У них система! Я, ты, он, они Ц всем одн
о и то же… С признанием или без… Не об этом надо думать. Бояться уже поздно.
Тут надо зубами…
Они перешли на шепот, а я думал, что наблюдения раздражительного совпада
ют с моими. В лагере, из которого я бежал, переводчиком был Гришка-старшин
а.
И еще несколько дней нас держали в камере и в вентиляционном коридоре, а п
отом Ц «Быстрей, быстрей!» Ц погнали наверх, в канцелярию, собираться. Че
тырех пацанов, державшихся вместе, Вальку, меня и еще троих куда-то увозил
и. В канцелярии переводчик доставал из шкафа ящички с нашими вещами и ста
вил их да стол. Я поразился Ц все в ящике было цело. Я сунул в карман свои де
вять марок, коробочку с сахаром, мыло в истлевшей и налипшей бумажной обе
ртке и Ц была ни была! Ц свой кинжал. Нас было много в канцелярии, и я как б
удто бы сумел это сделать незаметно. Но сразу же мне стало страшно. И, пока
мы шли по тюрьме, переходили сквозь подворотни внутренних дворов, садили
сь в машину, ожидали, пока разогреется газогенераторная печка этого груз
овика, я думал, что вот-вот нас перед выходом из тюрьмы в последний раз обы
щут.
Все мы были возбуждены, начиналось что-то новое. Кто-то сказал:
Ц Долго нас они и не собирались держать. Одежду оставили.
В камере тоже говорили об этом. Не выдали тюремные спецовки Ц долго держ
ать не собираются. Но в камере просто ни во что не веришь. А тут мы уже сидел
и в грузовике, и газогенераторная печка его заставляла рычать разогрева
вшийся мотор. В кузов заглянул немец, пересчитал нас еще раз, и грузовик во
шел в подворотню. Тут в кузов к нам снова заглянули, и мы выехали в город.
КтоЦ то пожалел:
Ц А этих мужиков, наверное, в концлагерь.
Кузов грузовика был открытым, в кабинке сидели шофер и какой-то штатский
немец, который принимал нас в тюрьме, и мы думали, что нас-то, наверно, не в к
онцлагерь везут. А мужчины остались в этом ледяном вентиляционном корид
оре, в голодной камере с тлеющим электрическим волоском, со своими безум
ными уже разговорами о еде. Голод они переносили тяжелее всех нас, да и в т
юрьме сидели дольше.
Везли нас булыжными окраинными улицами мимо фабричных заборов и ворот. И
мы гадали: может быть, сюда или вон туда, подальше.
Грузовик въехал в обычные фабричные ворота. Двор был не очень большой, мо
щенный булыжником, на булыжнике лежало в штабелях резанное по одинаково
й длине железо: уголковое, металлические арматурные стержни, полосовое.
Широкие цеховые двери были открыты, и в цеховой темноте нам из грузовика
был виден крюк мостового крана. Крюк был массивный, и я подумал: неужели сю
да? Работа голодная, железная!
Немец, принявший нас в тюрьме, скомандовал. Мы спрыгнули, открыли задний б
орт и стали грузить железо, которое нашему немцу отсчитывал фабричный не
мец в рабочей спецовке. Мы догадались: везут нас в другое место, а по дорог
е и грузовик и нас используют. От голода и слабости мы страшно испачкалис
ь и устали. Потом мы уселись на железо, и грузовик тронулся.
Город остался позади, и в дорого мне почудилось что-то знакомое. И даже эт
и газогенераторные печки по бокам широкой кабины, делавшие грузовик при
садистым, непривычно широким и медлительным, я как будто видел не в первы
й раз. И в немце, принимавшем нас в тюрьме, я стал находить что-то знакомое.
Я еще надеялся, но грузовик въехал в первые улицы городка, и я узнал дорогу
, по которой нас гоняли из лагеря на фабрику, узнал магазинную вывеску с из
ображением желтой булки. 'Я нагнулся в кузове, чтобы меня не увидели, может
быть, грузовик все-таки проедет городок насквозь. А когда машина останов
илась и я выглянул, мы уже стояли перед лагерным зданием.

4

Чем лагерный двор отличается от соседних дворов? Тот же булыжник, тот же п
риготовленный к вывозу шлак от печей, те же царапины на штукатурке. Прост
о лагерные так долго и так пристально разглядывают, что на булыжниках и ш
тукатурке остаются следы от взглядов. И от моего взгляда здесь уже был сл
ед Ц на этой трехэтажной бывшей фабрике с решетками на окнах, с дверью, ко
торую специально заузили, когда готовили здание для русских.
Ц Э-э! Лос!Ц сказали нам, и я догадался, что надо выгружать железо.
Ц Давай!
Недолгая эта работа, однако, споро перестала нас защищать, и полицаи пове
ли нас в лагерное здание. Я ждал, когда у входа в вахтштубу нас с Валькой сх
ватят, но вели прямо на второй этаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19