(Пауза.) Тут пусто.
Ц Какой у вас соматик в связи с этим, телесные ощущения? Что вы чувствует
е?
Ц Жарко…. Я не знаю. Я все время то вверх, то вниз.
Ц М-м. Хорошо… Поехали дальше…

***

В поселке Маринку не помнили иначе как с хвостиком за спиной в виде младш
их пострелят. Шла ли она с огромным бидоном за водой к колонке, расположив
шейся на пересечении пыльных улиц, направлялась ли за хлебом в магазин (в
котором число мух Ц жирных, откормленных, изумрудно-зеленых, напоминав
ших скорее маленьких птичек, чем насекомых, Ц и их качество соперничало
с количеством и качеством имевшегося товара), пыталась ли улизнуть к под
ружке в соседний барак, Ц всегда за ней волочился прожорливый, бдительн
ый эскорт,
Ленка, противная, конопушная, наслаждавшаяся собственной вредностью и а
дски завидовавшая могуществу старшей сестры, ябеда, вредина, подлюка, ех
идно выла:
Ц А я маме скажу! Все-все расскажу, пос-смот-риш-шь! Ц Хитрый взгляд прищ
уренных глаз исподлобья, рыже-зеленых, как у гулящей кошки…
Ей вторил Валька, вечно сопливый, вечно голодный, ненажористый:
Ц Малика! Ц Имя сестры в его устах звучало с местным акцентом, почти по-т
атарски. Ц Ись хочу! Дай!
И попробуй не накорми! Придет мать с работы, усталая, злая, готовая сорвать
зло на ком угодно, Валька первым делом подбежит к ней, уткнется обросшей с
оломенной головой в колени и завоет без слез, обиженно кривя малиновый, с
черными провалами на месте зубов рот, к которому из ноздрей тянутся две п
розрачные желтоватые дорожки:
Ц Мамка, ись хочу! Малика не дает!
Тут и подзатыльник схлопотать недолго…
Поэтому, чтобы отвязаться об требовательной ребятни, Маринка залезала с
ногами на табуретку, доставала из хлебницы кирпич, серый и клеклый, и умел
о кромсала его огромным ножом с гнутым лезвием.
Ц С маслом! Ц вредничала Ленка, наизусть зная свои малолетние права. Ц
Мне пустой не нужно! Пустой сама ешь!
Ц Масла осталось совсем чуть-чуть! Ц совестила ее Маринка, строжа беле
сые, похожие на тополиный пух брови. Ц Отцу на вечер не хватит!
Ц С маслом! Ц требовательно подвывал сообщник сестренки Валька и капр
изно вторил: Ц Путой не нужа! Путой сама ись! Масло надо!
Тогда Маринка, тяжело, недетски вздыхая, лезла в холодильник «Смоленск»,
который своим купеческим пузом единолично покрывал куцее кухонное про
странство, и вымазывала последние масляные крохи на толстые ноздреваты
е куски.
Ц С сахаром! Ц Настырная Ленка прячет грязные в вечных цыпках руки за с
пину Ц мол, некомплект не возьму, даром не надо, без сахара-то!
Ц И сахала! И сахала! Ц подхватывал Валька, тоже демонстративно пряча р
уки.
Получив по куску хлеба, посыпанного сверху песком, ребятня на пару минут
затихала, блаженно чмокая слюнявыми губами. Наступал драгоценный миг св
ободы, сладкие мгновения тишины. Пока сестренка с братцем наслаждались в
ыделением желудочного сока, Маринка тихо выскальзывала за дверь и что ес
ть духу мчалась через картофельное поле к соседнему бараку. Пять минут б
ез назойливых родственников, пять минут в любящей атмосфере уютного, хот
ь и чужого дома с вежливой хозяйкой, учительницей Лидией Ивановной, пять
минут рядом с единственной подругой Таней, среди кукол, тряпичных одежек
, растерзанных книжек с порванными листами Ц в тишине и уюте! Хоть пять ми
нут!..
Лучшей подружкой Маринки была соседская дочка, хромая девочка, которую п
оселковая ребятня называла «дурочкой». Таня была старше своей приятель
ницы на три года, но по уровню развития безнадежно застряла где-то на уров
не старшей ясельной группы. Она считалась умственно отсталой, в школу не
ходила, занималась дома с матерью, на улице никогда не появлялась одна, оп
асаясь насмешек и жалостливо-брезгливых взглядов взрослых. Целые дни он
а проводила дома или во дворе, огороженном хлипким штакетником.
Марине не было никакого дела, что окружающие считают ее подругу дурочкой
. Ей казалось, что Таня просто очень молчаливая. Говорить ей трудно, поэтом
у она только мычит, а если и произносит что-то, то слова выходят из нее с нед
оделками, как у двухлетнего Вальки. Марина понимала подругу с одного тол
ько взгляда, с одного звука. Надо ли было запеленать куклу или обсудить но
вую картинку, вырезанную из журнала «Советский экран», Ц девочки общал
ись молча, с наслаждением.
Маринка даже немного завидовала Тане. Завидовала тому, что в семье она од
на, тому, что у нее такая тихая, некрикливая мать, такой молчаливый, вежлив
ый отец. Завидовала тому, что ей не надо ходить в школу, тому, что у нее множе
ство красивых немецких пупсов, для которых Лидия Ивановна шьет роскошны
е наряды из разноцветных лоскутков, стопки ярких книжек. Она даже завидо
вала ее хромой ноге и тому, что взрослые за глаза зовут ее «дурочкой» и в и
х взглядах полощется жалость. Маринку же никогда никто не жалел. Только о
тчим, когда мать изобьет его, пьяного, до синевы, видел в ней свою сообщниц
у, такую же забитую и несчастную, как и он сам.
Девочка иногда мечтала о том, что вдруг она тоже охромеет, как Таня. Допуст
им, пойдет зимой с бидоном по воду, поскользнется на накатанной льдом дор
ожке возле колонки и сломает ногу, а нога срастется неправильно… Потом о
на стукнется головой и станет дурочкой, и тогда мечта ее наконец исполни
тся. Она будет ходить на костылях, улыбаться, мычать, мотать головой Ц и в
се будут любить ее за это. И не надо будет целыми днями таскаться с Ленкой
и Валькой, кормить их, воспитывать и развлекать с утра до вечера, терпеть и
х изощренное детское коварство и беззлобный садизм…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81