Валька с паровозным рев
ом «Ись хосю!» бросается вперед, заслышав многообещающий звон посуды на
кухне. У него условный рефлекс на грюканье тарелок.
Отчим приходит с работы, как всегда, навеселе… Мать привычно ворчит на не
го, но мысли ее заняты чем-то другим. Ближе к ночи, когда небо обсыпает звез
дами, точно коревой сыпью, когда гаснут окна бараков и весь Мурмыш, протяж
но позевывая, укладывается спать, Маринка забирается под одеяло и, сверн
увшись калачиком, блаженно смыкает веки. Правый бок греет костлявая Ленк
а, в тишине похрапывает аденоидным носом Валька. Только мать ворочается,
не может заснуть.
По дальнему пути проходит состав, диспетчеры визгливо переговариваютс
я под звездным небом… В Маринкиной голове толпятся дивные видения: скаче
т прекрасный принц, увозя свою возлюбленную с одуванчиковыми волосами в
голубую даль. Мечты предсонно дрожат и путаются Ц и вот уже не прекрасны
й принц, а цыганенок Жан несет ее прочь от сдваивающихся путей, от трясущи
хся барачных стен, по бриллиантовой Млечной дороге, в небывалую, сказочн
ую жизнь…
В тишине мать шумно расчесывает комариные укусы и протяжно зевает.
Ц Слышь, Витек, Ц толкает она мужа локтем в бок.
Ц Будет дрыхнуть-то… Слышь, что скажу…
Ц Ну? Ц сонно откликается тот.
Ц Вильма скоро опять принесет… И так зверья в доме невпроворот! Надо буд
ет одного кутенка Лариске оставить, она просила, а остальных с «горки» сп
устить…
Возле бараков проходит железнодорожная горка, с которой расцепщики спу
скают товарные вагоны, формируя состав. В этих вагонах часто отправляют
в путешествие лишнюю домашнюю живность, чтобы не поганиться душегубств
ом. Глядь, через несколько дней обнаружат в какой-нибудь Караганде или Сы
ктывкаре оголодавшего щенка, согреют, приютят…
Ц Сделаем, Ц сонно откликается отчим и тут же погружается в размеренны
й плавный храп.
А мать все почесывается и вертится в кровати, зло вздыхая на кого-то. Мари
нка спит.

***

Ц «Одного оставить, остальных с «горки» спустить…»
Ц Кто это говорит?
Ц Мать. Ничего не вижу, темно.
Ц Может быть, ночь?
Ц Да… Я не хочу больше! Не хочу! Мне больно! Больно! Отпустите меня, я больш
е не хочу! Нет! Нет! Нет!
Ц Ваш крик Ц положительная реакция, значит, наконец-то мы добрались до
очень сильной граммы. Сейчас мы ее раскроем и сотрем.
Ц Нет, нет, пожалуйста, нет! Умоляю вас!
Ц Продолжаем!..
Ц Больно рот! Губы разбухли, болят. Мне больно!
Ц Что вы слышите?
Ц «Родной матери врет и не краснеет! Сейчас за враки губы в кровь-то разо
бью!»
Ц Повторите, пока не почувствуете облегчение.
Ц Сейчас за враки губы разобью! Губы разобью! Губы разобью!
Ц Еще раз, пожалуйста… Ушла боль?
Ц Да, кажется…
Ц Что вы чувствуете?
Ц Что-то мягкое, теплое. Лижет руку. Родька.
Ц Родька?
Ц Да, это он…

***

В конце лета Вильма принесла пятерых щенков. Один, последний, сразу же сдо
х, а остальные получились ничего себе Ц толстые, лобастые, с тупыми серым
и мордочками и короткими лапами, разъезжавшимися в разные стороны.
Домашние кошки, Нюся и Серафима, пренебрежительно обнюхали новых членов
семьи и тут же потеряли к ним всякий интерес. Свою семейную жизнь они пред
почитали устраивать где-то на стороне, подальше от греха и от раскатной г
орки, и приходили в барак, только чтобы подкормиться.
Дни напролет дети возились со щенками. Вильма, с отвисшими сосцами, полны
ми молока, добродушно следила за своими отпрысками, мудро щуря карие гла
за.
В сентябре, когда у Маринки началась школа, у Ленки Ц садик, а Вальку, пред
варительно пролечив от глистов убойными дозами декариса, отправили на п
ятидневку, отчим унес куда-то трех кутят в хозяйственной сумке.
В будке остался один щенок, самый крепкий и красивый. Вильма сначала бесп
окоилась о судьбе своих пропавших детей, даже пыталась добропорядочно в
ыть за ними, но потом сочла за благо сделать вид, что про них забыла, и утеши
лась оставшимся сынком по кличке Родион.
Между тем Родька рос любопытным шустрячком. Он исследовал окрестности б
арака, излазил дровяной сарай, пару раз провалился в подпол, самостоятел
ьно нашел лаз в покосившемся заборе, увитом засохшими по осени плетями в
ьюнка, и немедленно отправился к соседям знакомиться. Там его и увидела с
оседская Таня.
Она восторженно замычала, показывая матери на кутенка, заковыляла к нему
, сильно припадая на ногу, схватила его и со всей силы прижала к груди, так ч
то Родька жалобно запищал. Лидия Ивановна принесла в блюдце молока. Таня
долго смотрела, как щенок лакает молоко розовым бархатным языком, и счас
тливо мычала, умоляюще глядя на мать.
В доме Лидии Ивановны живность никогда не держали Ц до того ли было, при б
ольной-то дочери на руках! А тут этот щенок… Лидия Ивановна чуть не плакал
а, глядя, как дочка возится с ним и глаза ее сверкают ласковым восторгом… П
очти как у обыкновенных поселковых детей.
За забором тревожно затявкала Вильма, вспомнив о сыне, и Родька, смешно пе
реваливаясь с лапы на лапу, с трудом волоча по полу отъевшееся брюхо, зако
вылял домой.
С тех пор Маринка каждый день носила Родьку к дурочке. Вскоре Родька оста
лся у Тани насовсем, получив там алюминиевую миску, подстилку в сенях и вк
усный обильный стол.
Замотавшаяся Верка поначалу не заметила пропажи щенка. До подобных ли ме
лочей женщине, поглощенной стиркой и готовкой на троих детей, увлеченной
непрестанной борьбой с запоями мужа?
Однако вскоре Лариска, вечная собутыльница Верки и первейшая сплетница
в поселке, сама напомнила подруге об обещании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81