Ц Повторите несколько раз, пока не почувствуете, что грамма ушла. Пока не
почувствуете, что ее слова вас не волнуют.
Ц Зарабатывать деньги. Зарабатывать деньги. Зарабатывать деньги. Зараб
атывать деньги. Зарабатывать деньги. Зарабатывать деньги. Зарабатывать
деньги. Деньги зарабатывать. Зарабатывать деньги. Зарабатывать деньги. З
арабатывать деньги. Кажется, она уходит…
Ц Вы уверены?
Ц Да… (Нерешительно.)
Ц У-гу, не уверены. Скажите, вы считаете, что должны зарабатывать деньги?

Ц Ну, не знаю… (Сильное отклонение стрелки на шкале М-метра.)
Ц Ну вот, это была пока только первая попытка… Хорошо, теперь вернитесь в
настоящее время. Вы в настоящем времени?
Ц Я думаю, да.
Ц Сколько вам лет?
Ц Двадцать.
Ц Прекрасно. Закройте глаза. В будущем, в любое время, когда я скажу слово
«аннулировано», оно отменит то, что я говорил вам, пока вы лежали здесь, на
кушетке. Хорошо?
Ц Да.
Ц Ну, поехали…

***

Барак стоял возле самой железнодорожной насыпи, возвышаясь над окрестн
ой болотистой низиной. В нарушение всех норм техники безопасности одним
углом, правым, он заехал на полосу отчуждения, и, когда, надсадно пыхтя, по р
ельсам неторопливо катил тепловоз, хлипкие деревянные стены, крашенные
желтой и синей краской, испуганно дрожали. Звенела посуда в горке, велича
во колыхалась вода в рукомойнике, а отчим привычно матерился, расплескив
ая суп в щербатой тарелке, которую нес к столу. Ночью маневровые тепловоз
ы, возвращаясь в депо, тоненько свистели, словно подвывали, зимой Ц февра
льской скулежной метели, а весной Ц разоткровенничавшемуся соловью на
тонкой ветке клена возле дровяного сарая.
Барак был рассчитан на двух хозяев. Семья Жалейко жила в правой половине,
той самой, что опасно подпирала путейную насыпь. В другой половине обита
ла восьмидесятилетняя бабка Катя, полвека проработавшая на станции, и ее
сизый от пьянства сын Петька с дочками. Жена Петьки Клавдюха давным-давн
о сбежала с залетным проводником из Краснодара, в награду за семь лет суп
ружеской жизни оставив мужу застарелый триппер и двух малолетних девчо
нок, глупых и жадных, с картофельно-белыми лицами и пухлыми животами.
Хлопала обитая потрескавшимся дерматином дверь, и крыльцо барака, перек
ошенное, исхлестанное дождями и снегом, серое от облупившейся краски, на
дсадно крякало, когда на него выходила с ведром помоев мать. Рассохлые ст
упени пели разноголосо, как клавиши расстроенного пианино.
И сразу же овчарка Вильма, заслышав из кухни сладостный запах вареных ко
стей для супа, подбиралась ближе и принималась ласково вилять хвостом. О
на садилась у двери, сторожко вытянув шею, и требовательно стучала тверд
ым хвостом по доскам, изредка с вожделением облизываясь и буравя преданн
ыми карими глазами растрескавшийся дерматин. Каждое лето Вильма была на
сносях. Ее живот разбухал, продолговатые сосцы отвисали, она становилась
испуганно-ласковой и отказывалась лаять даже на чужих, от каждого челов
ека ожидая помощи себе и своим будущим беспородным детям.
Кроме Вильмы в семье Жалейко жили еще две кошки, хитрые и прожорливые, шес
ть кур, предводительствуемых наглым самовлюбленным петухом, не дававши
м проходу своим заполошным женам, и матерый хряк Васька, которого собира
лись резать на октябрьские праздники, когда стукнут первые холода и можн
о будет безбоязненно развесить в подвале шматки просоленного сала.
Семья Жалейко была большая. Трое детей, не считая различной домашней жив
ности: Маринка старшая, да ее сестренка Ленка, да младший оболтус Валька. М
ногодетная мать Вера работала на станции диспетчером, отчим числился в д
орожной бригаде, но работал только тогда, когда кончалась получка и посл
е блаженного запойного забытья поневоле приходилось выплывать в скучн
ый внешний мир.
Маринка была самой старшей из детей, и, следовательно, ей предназначалас
ь львиная доля всех шишек и колотушек. С рождения она помнила свою самую г
лавную и ответственную должность Ц старшая сестра. Может, когда и было т
акое время, когда никаких Ленки и Вальки и в заводе еще не было, только не п
омнила Маринка то время, точно так и родилась на свет старшей сестрой, за к
оторой вечно волочится крикливый и сопливый выводок ребятни.
Ц Маринка! Есть хочу! Ц канючила вредная Ленка, болтая на скамейке нога
ми в стоптанных сандалиях, в спущенных на коленях колготках.
Ц Ись хочу, Ц вторил Валька, не выговаривавший еще и половины букв алфа
вита, но уже твердо, как «Отче наш», знавший права и привилегии младшего: п
раво требовать и получать еду первым, право бессистемно сикать в штанишк
и и требовать их немедленной замены, право вырывать игрушки из рук сестр
енки и орать благим матом, когда то же самое пытались сделать с ним самим,
право портить жизнь Маринке и жаловаться на нее родителям по каждому пус
тячному поводу…

***

Ц Вы что-нибудь видите?
Ц Да, заросли лопухов… Иван-чай. Картошка цветет. У нее такие белые грозд
ья с желтой сердцевиной…
Ц Что-нибудь слышите?
Ц «Малика, ись хочу, дай!»
Ц Кто это?
Ц Валька, мой брат. Младший.
Ц Сколько вам сейчас лет?
Ц Лет десять. Да, десять…
Ц Итак, следующая строка… Следующая строка вспыхнет в вашем мозгу, когд
а я сосчитаю от одного до пяти: один, два, три, четыре, пять. (Щелк!) Что именно
вспыхнуло?
Ц «Маме скажу, что ты к дурочке ходила. К дурочке. К дурочке. К дурочке ходи
ла».
Ц Спасибо. Следующую строку, пожалуйста.
Ц Я не получила строки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81