Я вполне готов. И ты тоже, что бы ты там ни говорила.
Он с улыбкой провел большим пальцем по ее нижней губе. Помимо воли, ее дыхание участилось. О да! Она, конечно, была готова. Одно лишь его прикосновение — и огонь с новой силой зажигался в ее теле. И Рис это прекрасно видел. Но это ничего не меняло.
— А что, если я скажу «нет»? — прошептала она. — Если буду сопротивляться? Ты опять будешь пытаться взять меня силой?
Его глаза сверкнули холодным голубым блеском, словно вода в Тауи.
— Нет, в этом нет необходимости. Уверяю тебя, ты не захочешь вечно сопротивляться. Ты уже не та капризная восемнадцатилетняя девица, а я не робкий, несмышленый юнец. Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. И, как ты сказала сегодня утром, у нас впереди многие годы вдвоем. Ты не сможешь вечно отталкивать меня. Однажды ты скажешь «да».
— Не скажу, — слабо запротестовала она.
— Скажешь. — Он отпустил ее подбородок и пошел к двери. Затем повернулся к Джулиане и уверенно произнес: — И, клянусь, ты сделаешь это скоро. Очень скоро.
Когда он вышел, Джулиана смогла наконец глубоко вздохнуть и рухнула без сил в ближайшее кресло с отчаянно колотившимся сердцем.
Она молила небо, чтобы он ошибся. Потому что, если он будет заниматься с ней любовью так, как в ночь их свадьбы, она забудет обо всем на свете. И тогда уж точно пропадет навеки…
13
Подняв голову от гроссбуха, Рис протер уставшие глаза. Наверно, уже пора закрыть окна и приказать разжечь огонь в камине. С приближением вечера в комнате становилось все прохладнее и темнее. Скоро придет пора обедать, а потом и в постель…
«Черт!» — пробормотал он и захлопнул книгу. Вот уже два часа он сидел над цифрами, изучая хозяйственные способности своей очаровательной жены. И за это время он выяснил две тревожные вещи. Первая — несмотря на молодость и неопытность, Джулиана очень умело вела ллинвиддские дела. Вторая — он не мог думать ни о чем, кроме того, как бы уложить ее в постель. Вторая вещь беспокоила его куда больше первой, ведь, судя по их последнему разговору, ему не удастся сделать это слишком скоро.
Вообще он не собирался быть с ней столь грубым, столь нетерпеливым в своих желаниях. Воган знал, что женщинам не нравится, когда мужчин влекут лишь их Женские прелести. Он собирался быть мягче, собирался соблазнять ее комплиментами, даже почитать стихи, как Когда-то.
Но стоило ей упомянуть своего ненаглядного Стивена и с ужасом отказаться спать с ним в одной кровати… Черт побери, он вынужден был напомнить ей, что она его супруга, а не невеста лорда Девоншира.
Тихо выругавшись, Рис встал и принялся расхаживать по комнате. Похоже, он угодил в свою собственную ловушку. Почему он не смог поступить с ней так, как хотел? Он не смог взять ее силой, а попытка соблазнить Джулиану почти окончилась ее победой. Она хотела его, он знал это. И, видит Бог, он хотел ее.
Почему же он так жаждал ее? Она тогда спросила его об этом. И это был хороший вопрос. Почему он хотел ее, несмотря на то, что она отняла у него шесть лет жизни?
Потому что она, проклятая колдунья, его зачаровала. Она опровергла все его надежды. Он ожидал, что она испугается либо станет каяться. Ожидал, что она сдастся на его милость. Многие часы он провел, воображая себе, какого искупления потребует от нее, прежде чем разрешит пользоваться привилегиями жены. И каждый сценарий непременно включал разнообразнейшие любовные соития.
Но никогда в его воображении она не стояла с гордым видом, заявляя о своей невиновности. И никогда в его воображении она не отказывалась делить с ним постель. И это просто сводило его с ума.
Джулиана была для него полной загадкой, еще большей даже, чем тогда, когда он встретил ее впервые. Почему, к примеру, она посвятила себя заботам о Ллинвидде? Он не подозревал, что она будет жить в его бывшем поместье, и, безусловно, не одобрял этого. Конечно, формально оно являлось ее собственностью, но он еще не встречал женщин, которые сами управляли бы своими поместьями. Почему же она решила так поступить? Чтобы поразить воображение какого-нибудь титулованного холостяка? Или по какой-то другой причине?
Рис остановился и стал внимательно оглядывать свой кабинет. В нем мало что изменилось с тех пор, как он в последний раз проводил в Ллинвидде каникулы, пытаясь привести в порядок расстроенные дела отца. Письменный стол красного дерева с латунными инкрустациями был по-прежнему так же добротен, и индийский ковер, хоть и выцвел, мог прослужить еще не один десяток лет. Медная каминная решетка и каминный прибор были начищены до блеска, а на ореховой обшивке стен не заметно следов пыли и паутины.
Появились здесь и совсем новые вещи: чугунная каминная доска, несколько стульев орехового дерева… и маленькая стремянка, которая стояла рядом с одним из книжных шкафов, без сомнения, появившаяся здесь по причине небольшого роста Джулианы. Он пробежал глазами по книжным полкам и увидел, что на некоторых из них уже не было хозяйственных книг, как во всех прочих шкафах. Здесь были романы Филдинга и Ричардсона, а также томики стихов разнных поэтов — валлийских и английских — Донна, Поупа, Дэфидда Джоунза…
Внезапно его взгляд упал на позолоченный корешок на нижней полке. Из любопытства Рис подошел поближе и достал заинтересовавшую его книжку, а также несколько стоявших по соседству. Перелистав каждую из них, он нашел свое имя на экслибрисе.
«Мои книги! Но каким образом?» — подумал он.
В Ллинвидде этих книг не было, когда он уезжал. Они остались в доме Моргана, где он квартировал перед арестом. Значит, Джулиана взяла их оттуда и привезла в Ллинвидд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133