Все это недостатки иногда
очень досадные, иногда даже печальные, но в общем сво-
ем движении они направляются к нулю и рано или позд-
но исчезнут.
Совсем другое дело — действительные пережитки ка-
питализма и вообще пережитки прошлого. Они еще мно-
гочисленны и часто разлиты в обществе предательски
незаметно, неощутимо для глаза, таятся в глубоко скры-
тых мотивациях поступков, намерений, желаний. Иногда
они проявляют себя в открытых движениях, явно дисгар-
монирующих с общим стилем нашей жизни, а часто, на-
оборот, они хорошо спрятаны в мимикрии советского
поведения и даже «марксистской» фразеологии. <...>
Пережитки эти никогда не объединяются в явления сколь-
ко-нибудь значительные или бросающиеся в глаза, потому
что живые «бациллоносители» — обыкновенные люди, ис-
кренне советские и даже не знающие, какого врага они
в себе носят. Поэтому бороться с такими пережитками с
каждым в одиночку в каждом случае наново просто не-
возможно и неэкономно. Наша жизнь протекает так энер-
гично, у нас столько забот, впечатлений, стремлений,
починов, что часто нельзя обвинить того или другого то-
варища в том, что он не протестует против происходящего
на его глазах мелкого припадка старого. Кроме того, та-
кая одиночная борьба, попытка слабого протеста может
принести не пользу, а вред, она усиливает сопротивление,
вызывает агрессивное нарастание пережитка.
Еще раз приходится отметить, что пути борьбы с по-
добными пережитками в быту, в общении часто остаются
Неясными. Мы не знаем, что применить в том или другом
случае: решительное подавление, протест, деликатное
убеждение или молчаливую игру игнорирования в на-
дежде на наступающее естественное отмирание пережит-
ка, тем более возможное, чем более сильное воздействие
на «бациллоносителя» оказывает вся наша жизнь.
Вероятно, в каждом отдельном случае требуется и от-
дельное решение этого вопроса, но можно все же утвер-
ждать, что настоящая борьба с этими пережитками дол-
жна вестись организованно по всему их фронту, с учетом
одного важнейшего обстоятельства: все эти остатки ста-
рого — вовсе не случайный набор вредных атавизмов.
Они образуют систему, в общей своей сложности пред-
ставляют остаток доживающей, но живучей старой эти-
ки. Отдельные детали этой системы не просто соседству-
ют, они логически связаны, они поддерживают друг дру-
га, и вредное значение всей системы гораздо больше
простой математической суммы отдельных пережитков.
Эта старая этическая система, еще до сих пор направ-
ляющая довольно широкие потоки поступков, выросла
на религиозной почве. Сюда я отношу не только этику
православного или католика, а и еврея и магометанина —
всю накопленную историей этическую жизнь классового
общества.
Может казаться, что от этой старой нормы у нас ни-
чего не осталось. На самом же деле остался моральный
опыт, вековая традиция поведения. Все это продолжает
жить в нашем обществе в качестве сложного и скрытого
пережитка, истинная сущность которого не всегда оче-
видна и иногда кажется даже революционной.
Говоря о системе религиозной морали, нужно разу-
меть не только официально высказанные ею положения,
но и все те исторические формы, которые, естественно, из
этих положений выросли. Поэтому нас совершенно не ин-
тересует какая-нибудь ортодоксальная догматика. Для
нас одинаково важно и то, что религии формально счи-
тают положительным, и то, что относится, так сказать, к
искривлениям — к сектанству. Искривления эти есть
плоть от плоти всей этической системы, они заложены в
самой ее сущности. Для нас важен весь мир этого мо-
рального опыта, вся его фактическая инструментовка.
Если обратиться к христианству, то и здесь правила
поведения выросли в развитии общества, основанного на
эксплуатации, и были прежде всего необходимы для бо-
лее успешного процесса эксплуатации. Именно поэтому
82
христианская мораль внедрялась в сознание трудящихся,
в этом сознании она создавала нормы поведения, а самое
главное — в историческом опыте она создавала традиции
поведения. Нужно при этом отметить, что эта система
этики сделана искусно. Если бы она была построена так
же грубо, как мифология или догматика, нам сейчас при-
шлось бы наблюдать гораздо меньше пережитков.
Христианская религия существует около двух тысяч
лет, и за это время не так уж много было людей, которые
серьезно могли верить в троичность божества, или в не-
порочное зачатие, или в грехопадение прародителей.
А если даже и пытались верить, то едва ли сомневались
в настоящей сущности служителей культа в условиях
эксплуататорского строя. И в литературе, и в народном
творчестве нет, кажется, ни одного образа, изображаю-
щего церковников в виде, вполне адекватном их офици-
альной святости.
В историческом развитии эксплуататорского общест-
ва церковная иерархия складывалась как аппарат при-
нуждения и классового порабощения. Недаром в эпоху
пугачевского восстания, происходившего как будто в до-
вольно религиозное время, народ расправлялся с попами
так же, как с помещиками. В этой своей части все рели-
гиозные культы сделаны грубо. Совсем иную историю
переживают этические религиозные системы, в частности
христианская. Нет никакого сомнения в том, что эта
система родилась гораздо раньше официальной церкви,
родилась при этом, безусловно, в среде подавленных и
порабощенных классов в эпоху плачевного отчаяния. Это
была попытка утвердить хотя бы самые малые признаки
своего человеческого достоинства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140