– Он вгляделся мне в лицо. – Не бойся, все будет хорошо. Я тебе все расскажу.
– Я чувствую себя последней дурой!
Он нагнулся ко мне, взял меня за руки, и в его темных глазах я увидела отражение незнакомой женщины.
– Ты – самая красивая и самая восхитительная дура на свете, – произнес он, протянул мне серебряную маску, дверца кареты открылась, и мы шагнули навстречу потокам музыки и света – навстречу судьбе.

Глава 26

По сравнению с королевским дворцом Абертена домик для гостей в Девонхилле казался всаднической палаткой. Никогда не думала, что в мире найдется столько золота и свечей и что бывают такие большие комнаты: потолок в зале приходилось подпирать целым мраморным лесом. Картины на стенах были такие живые, что я так и слышала, как шелестят юбки танцовщиц и звенят кольчуги воинов.
В зале было, наверно, не меньше тысячи гостей – все в бриллиантах и изумрудах, в шелках, парче и атласе и в масках: одни в простых, вроде наших, другие – в каких-то сложных сооружениях из перьев, цветных лоскутков, драгоценных камней и резной кости. Я бы так и стояла, разинув рот, до скончания времен, но Эйдан подхватил меня под руку и повел через толпу. Он что-то сказал привратнику, тот прошел вдоль шеренги из десятка слуг в шитых золотом ливреях. Во главе шеренги стоял величавый распорядитель в голубом атласе.
– Господин Дурень и госпожа Искра! – провозгласил величавый распорядитель, и мы начали спускаться в зал по длинной широкой лестнице.
– Господин Дурень? – фыркнула я. Видно, зря я решила, что если Мак-Аллистер чувствует себя среди этих господ как рыба в воде, то он сведущ и в придворных интригах. – Ты что, думаешь, такое имечко все мимо ушей пропустят?
– Это же маскарад, – прошептал в ответ сенай, шествуя сквозь толпу. – Когда я добывал официальное приглашение, то назвался полным титулом отца, он есть в Книге элирийской знати, – пусть проверяют, если хотят. А господина Дурня я придумал для маскарада – нас представляют под шуточными именами, а пока разберутся, кто мы такие, нас уже здесь не будет.
Я чувствовала себя невежественной нищенкой. Да я скорее в логово дракона без доспехов полезу, чем войду в этот зал! Было душно, пахло тошнотворными духами, вином и жареным мясом. Над головами нависали люстры, сделанные из каких-то стекляшек, – огромные, яркие, сверкающие, – будто так и хотели высветить, кто мы есть на самом деле. Гости сновали туда-сюда, все время натыкаясь на нас. Женщины глядели на меня сквозь маски. Мужчины улыбались, кланялись, оборачивались на нас. На что они глазеют?! Все разом трещали, как сороки. Хотя они говорили по-элирийски, я ничего не могла разобрать – квакают, словно лягушки в болоте… Кругом свет и гомон, отовсюду грозит опасность. В горле у меня застрял ком, я испугалась, что задохнусь.
И тут произошла странная вещь. Я наступила на острый камешек – должно быть, он попал сюда, пристав к чьей-то подметке. Вздрогнув, я отшвырнула его и, снова почувствовав под ногами гладкий холодный камень, совершенно пришла в себя. Камешек оказался приветом из настоящего мира среди этих привидений. Спасибо Мак-Аллистеру – вольно или невольно он сослужил мне добрую службу, отправив на бал босиком.
В дальнем конце зала виднелись высокие двери, украшенные резными деревьями с серебряными листьями и ветвями. Перед ними медленно двигалась цепочка гостей. Я не видела, куда они направляются, но Эйдан, глядя в конец цепочки, шепнул мне:
– Сейчас мы представимся Ренальду, королеве и принцессе, и нас оставят в покое. Тебе придется сделать каждому из них реверанс. Подожди, когда король жестом велит тебе подняться. Говорить ничего не надо, если к тебе не обратятся. Не спеши, не споткнись, и все будет хорошо.
– Но… – И не успела я спросить, каким таким жестом король велит мне подняться и что же мне ему ответить, если он ко мне обратится, как Мак-Аллистер заговорил с каким-то мужчиной в маске птицы. Он обращался к нему как к старому знакомому и отпускал дурацкие шуточки вроде: "А разве не с вами мы летали рядышком на охоте у герцога Фольвисийского прошлой осенью?" Вот придурок! Совсем спятил – разговаривать со знакомыми? Я потянула его прочь, но он словно бы и не заметил.
Человек-птица рассмеялся и представил свою жену – тощую особу в маске из лебединых перьев с бриллиантами:
– Графиня Лебедь.
– Госпожа Искра, – с поклоном сообщил Эйдан и сжал мне локоть, напоминая, что надо присесть перед этой лебединой графиней. Графиня надменно опустила веки и осторожно, еле заметно кивнула – будто боится, что у нее голова отвалится! Цепочка гостей извивалась по залу, как змея. Эйдан продолжал болтать. Я прислушалась – кругом болтали так же: гости разговаривали друг с другом, как будто давно знакомы, даже если не имели представления, кто перед ними.
Принцесса оказалась дурнушкой лет десяти – двенадцати с холодными глазами. Пухлую детскую фигурку обтягивало тесное серебристое платье. У плеч, над длинными, как у меня, рукавами-перчатками, выпирала розовая плоть. Королева была высокая и стройная. Усыпанная рубинами золотая маска возвышалась над темными волосами, как рожки. Нас она вниманием не удостоила, но поприветствовала через наши головы лебединую графиню и немедленно заговорила с ней о "превосходном здоровье принцессы". Эйдан изящно поклонился, а я, приседая, едва не потеряла равновесие и упала бы, если бы он не держал меня под локоть.
– Господин Дурень и госпожа Искра, – провозгласил второй распорядитель в голубом атласе, стоявший за спиной темноволосого человека лет тридцати с небольшим, с квадратной челюстью, Ренальда, короля Абертенского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118