Опять спрашиваю: твоя группа аккомпанировала лже-Владлену?
Волосатый разогнулся и тонким-тонким тенором признался:
- Моя.
- Когда вы познакомились с фальшивым Владленом?
- За полчаса до концерта.
- Как же вы ему аккомпанировали? - даже удивился Андрей Альбертович.
- А мы и не аккомпанировали. Кривлялись под фанеру, и все.
- Но ведь надо было, чтобы складно получалось.
- Нам тот человек еще в Москве фонограмму дал. Прошлись с нею пару раз, и порядок. Мы же музыканты.
- Никакие вы не музыканты. Вы - жулики, мошенники.
Что на это ответишь? Парень молча разглядывал бетонный пол.
- Теперь о том человеке. Кто он?
- Маркс, - с опаской, но твердо сказал волосатый.
Богатырь Виталий в изумлении глянул на него, а Андрей Альбертович вроде бы и обиделся.
- Ты шути, шути, да знай меру! Как это - Маркс?
- Зовут его так! - убедительно проблеял волосатый. - Маркс Федорович.
- А не врешь?
- Зачем мне врать? Мне деваться некуда. В ментовку на вас жаловаться я не могу, так что вы можете сделать со мной что захотите.
- Правильно рассуждаешь, - похвалил Андрей Альбертович. - Кто вас свел... - он на секунду задумался и продолжил: - ...с Федоровичем этим?
- Никто. Он к нам на Горбушке подошел и предложил легкие бабки.
- Он с вами не летал ни туда, ни обратно. Когда же он с вами расплатился?
- Перед самым началом концерта. Появился на минутку, честь по чести расплатился и с концами. Больше мы его не видели.
- Как же вы от местных сыскарей ушли?
- Мы же с концерта прямо на самолет. Этот Владлен еще от поклонниц отбивался, а мы уже летели.
- Точненько рассчитано, точненько, - неизвестно кого похвалил Андрей Альбертович. - Билеты туда и обратно, надо полагать, этот Энгельс заказывал?
- Маркс, - соглашаясь и поправляя, ответил волосатый.
- Да знаю я, знаю! - неизвестно от чего раздражаясь, отмахнулся от него Андрей Альбертович. - Что еще о нем можешь сказать, кроме того, что он Маркс?
Волосатый задумался ненадолго и в недоумении признался:
- Ничего.
- Помимо бабок и предстоящего концерта, ты с ним о чем-нибудь еще говорил?
- Ну, насчет такой же работы в дальнейшем говорили. Он сам сказал, что такая возможность может опять случиться и мы понадобимся.
Андрей Альбертович взял след. Ощерясь по-волчьи, он спросил ласково:
- Но тогда и связь какая-то должна быть. Он дал тебе номер телефона?
- Ни телефона, ни адреса он мне не давал.
- Ну а как же он вас доставал бы, если возникла надобность? Ты ему свой номер телефона оставил?
- Нету у меня телефона, потому что квартиры нету.
- Значит, точка, - понял Андрей Альбертович. - Где и как?
- В бильярдной ЦСКА. Каждый вторник я должен в десять вечера в вестибюле дожидаться человека в красной каскетке с надписью "Стейт" и спрашивать у него, есть ли что для Джокера. То есть для меня.
- Сегодня - среда, - вяло напомнил Андрей Альбертович. - Ты вчера там был?
- Был.
- А человечка в красной каскетке не было. Так?
- Так.
- Ну а швейцар как на тебя реагировал, охрана? Ты наверняка там не менее получаса околачивался? Не выгоняли?
- А они меня вроде и не замечали.
- Ясненько. Все сказал, что знаешь?
- Все.
- Поначалу почему молчал, ненужные синяки получая?
Волосатый задумался:
- Маркса боялся.
- Учение Маркса всесильно, потому что верно, - глубокомысленно изрек Андрей Альбертович. - Ах, Джокер, Джокер! Что ты есть без колоды? Бессмысленная картинка, пустота, ничто. Но пасть по глупости можешь раскрыть. Делать это я тебе не советую: чуть что - сдам в ментовку. Понял?
- Понял.
- Выведи его, Виталий. Выведи и отпусти.
- А что мне Пьеру сказать, через которого вы на меня вышли? - попросил совета волосатый.
- Скажешь, что новое предложение на будущее.
- А синяки?
- Про это сам что-нибудь придумаешь. Иди!
Виталий вел волосатого длинным-длинным коридором, вывел на крутую лестницу, открыл железную дверь и выпустил его во двор, окруженный глухими стенами с одной аркой. Через арку вышли в другой двор. Еще одна арка, и они оказались в переулке, который был по пути к Сретенке.
- Гуляй, - разрешил Виталий. И парень, прихрамывая и оглядываясь, двинулся по переулку.
Неспешно совершив обратный путь, Виталий вопросительно склонился над Андреем Альбертовичем, по-прежнему сидевшим на старой табуретке. Он поднял глаза на богатыря и решил:
- Швейцара подмажем, и красная каскетка наша. А далее - по железнодорожному расписанию: со всеми остановками.
10
Уговорила-таки Галина Васильевна Прахова слабохарактерного интеллигента: у входа в галерею стояла на мольберте скромная афиша, на которой голу бым по серому холсту было написано: "Посмертная выставка художника Даниила Горбатова (1974-1996 гг.)".
Сырцов шел сюда, чтобы посмотреть на Кирилла Евгеньевича и по возможности побеседовать с ним. Но афиша заинтересовала. Купив у билетерши несерьезный, на плохой бумаге билет, он ступил в анфиладу. Выставка - это было чрезвычайно громко сказано. Сырцов с трудом отыскал небольшой зальчик, в котором размещались работы убиенного Даниила.
На стене у входа в зал на веревочке висела картонка, на которой черной тушью было старательно написано: "Работы с выставки не продаются", и поэтому с экспозицией знакомились лишь двое знатоков, и только. Агентам здесь делать нечего.
Слабая, почти вода, акварель.
Какое дело бывшему десантнику, бывшему менту, а ныне вольному сыщику Сырцову Георгию Петровичу до изобразительных изысков странного паренька? Но нет. Суровый детектив тайно и застенчиво любил живопись. Общение с друзьями Деда - кинорежиссером Казаряном, журналистом Спиридоновым и отчасти с писателем и кинодраматургом Кузьминским (с этим, правда, больше водку пить приходилось) - незаметно сделали свое дело:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128