Это уж наше дело.
- А может, продадите одну, хотя бы одну картину? "Двойной портрет", а?
- Да поймите же вы! - не сдержался, закричал Кирилл Евгеньевич. - Все эти картины принадлежат мне, лично мне! И я никогда и ни за какие деньги ничего не продам!
- Не зарекайтесь, - посоветовал Сырцов.
- Наш разговор окончен?! - на повышенной интонации осведомился Горбатов.
- Кирилл, - тихо предупредила о чем-то Галина Васильевна Прахова. Она стояла в дверях неизвестно как давно. Горбатов встретился с нею взглядом и, вмиг выпустив пар, вежливо представил ее:
- Галина Васильевна Прахова. Мой компаньон и друг.
Сырцов дождался протянутой руки компаньона и друга и протянул свою. Признался (ох не вовремя она появилась, но делать было нечего), представляясь:
- Георгий Петрович Сырцов. Когда-то я знал вашего отца.
- Моего покойного отца, - уточнила Галина, с энергией деловой женщины пожимая сырцовскую расслабленную ладонь. - Я услышала легкий крик и, извините, ворвалась к вам без предупреждения. Кирилл в последнее время излишне чувствителен. В таком состоянии он может быть бестактен. Он не обидел вас, Георгий Петрович?
- Во всяком случае, я не почувствовал обиды, - вежливо ответил Сырцов и посмотрел на Горбатова. Тот объяснил:
- Георгий Петрович вознамерился купить кое-что из Даниных работ. Ну и я излишне погорячился.
- Во всем виновата я, - самокритично объявила Галина Васильевна. - Это я уговорила Кирилла Евгеньевича устроить выставку работ его брата.
- Замечательная выставка, - поспешно заверил всех Сырцов.
- Замечательная, - согласилась Галина. - Но наша галерея ко всему прочему еще и коммерческое предприятие, и мне следовало б предполагать возможность подобных инцидентов.
Сырцов виновато улыбнулся и сдался.
- На нет и суда нет. Извините за беспокойство.
- Давно интересуетесь живописью, Георгий Петрович?- быстро спросила Галина Васильевна, задерживая его.
- Да как вам сказать, - слегка призадумался Сырцов.- С тех пор, как полюбил и стал немного понимать.
- Прошу извинить меня за ненужную резкость, - решил попросить прощения Горбатов, завершая разговор.
- Всего вам хорошего, - все понял Сырцов, кивком обозначив общий поклон, прошагал к двери и прикрыл ее за собой.
Галина подошла к Кириллу, погладила его по щеке, поцеловала поглаженное место и сообщила на ухо:
- Сырцов - сыщик, Кира.
- Чей? - задал точный вопрос Горбатов.
- Вот это и надо нам узнать.
- А зачем? У нас - Андрей Альбертович, у кого-то - Сырцов. Пусть себе оба и ищут.
- Андрей ищет виновников гибели Дани. А что ищет Сырцов?
- Нам-то не все ли равно?
- Не знаю. Но он - очень хороший сыщик, Кира.
- Что же тогда искал очень хороший сыщик в нашей галерее?
- Я спугнула его. Он, видимо, хотел тебя раскрутить самую малость.
- Ничего не понимаю! - признался Кирилл.
- И я. Вот это, пожалуй, самое неприятное.
Он притянул ее к себе, обнял, сказал жалеючи и себя, и ее:
- Давай не будем сегодня о неприятном. - И с щенячьей лаской нежно укусил ее за мочку уха. Она, догадавшись, покорно и с радостью согласилась:
- Давай.
* * *
Сырцов вырвал Ксению из цепких рук Деда и Лидии Сергеевны только после изнурительного и громкого до крика словесного боя: экзамены, видите ли, у девочки на носу. До экзаменов почти полтора месяца, и любой уважающий себя студент в это время и думать не думает о далеких, теряющихся в дымке беспечных и бесчисленных дней июньских неприятностях. Сырцов напомнил пожилой паре о том, что и они когда-то начинали готовиться к экзаменам никак не ранее чем за три дня до сдачи.
Пристыженные Смирновы-Болошевы весело взгрустнули, вспомнив небезгрешную свою молодость, и, поломавшись еще немного, согласились на совместный вояж Сырцова и Ксении.
Самолет был изношенный: пока взлетали, все поскрипывал да попискивал. Взлетел, наконец, и набрал высоту. Сырцов разевал рот, выдыхал через нос, зажимая ноздри: приводил в порядок заложенные уши. Ксения расстегнула засаленный брезентовый ремень безопасности, посмотрела на Сырцова и оценила выразительную мимику:
- Кривляешься, как доктор Угол.
- Я значительно красивее Угольникова, - важно объявил справившийся со своими барабанными перепонками Сырцов. - Кстати, все забываю тебя спросить: как там Люба?
- Все забываешь, значит? - насмешливо переспросила Ксения.
- Ну ладно, ладно. Пусть будет так: не решаюсь.
Полуторагодичный роман Сырцова с лучшей подругой Ксении Любой внезапно и без особых предупреждений кончился три месяца тому назад. Никому ничего не объяснив, Люба решительно бросила красавца Сырцова и вышла замуж за серьезного, умного и хилого своего однокурсника.
- Люба счастлива, - злорадно сообщила Ксения.
- Дай-то бог, дай-то бог!
- Думаешь, что она еще пожалеет?
- Да не думаю, не думаю, - рассердился он. - Просто никак понять не могу: почему?
- Дурацкий, я бы сказала, совковый вопрос. Почему меня не кормят? Почему меня не поят? Почему меня не любят? По кочану и капустной кочерыжке.
- Грубо, - грустно констатировал он.
- Зато правильно. Ваш с Любой роман, - Ксения посерьезнела, - Жора, был слишком жизнерадостен и игрив, чтобы стать настоящей любовью.
- Настоящая любовь - это страдать, стенать и слезы с соплями распускать?
- Настоящая любовь - это все: восторг, отчаяние, секундное счастье, ночная сердечная боль, ревность, ссоры, примирения. А у вас только одно и было: безудержная радость игры в чем угодно: в отношениях, в общении, в развеселом словесном фехтовании, в сексе.
- Много ты про секс понимаешь!
Она пренебрежительно отмахнулась от него ладошкой и завершила монолог:
- Вы и в постели были не любовниками, а приятелями, по возможности доставлявшими себе простое и необходимое удовольствие, которое можно в крайнем случае получить и с другим партнером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128