Его лысая жирная голова лоснилась. Рука его медленно ползла вниз по спине паренька. Волосы юноши не были острижены. Они были тщательно расчесаны на пробор. И сам он был весь опрятен и чист.
Лебенталь отвернулся. Потеряв надежду разыскать Бетке, он хотел было уже вернуться к одноглазому с морковкой, как вдруг увидел того, кого искал. Бетке решительно пробирался в тот угол, где стоял смазливый паренек, бесцеремонно расталкивая торговцев и покупателей. Лебенталь преградил ему путь. Бетке оттолкнул его в сторону и остановился перед юношей.
— Так вот ты где, оказывается, шляешься, Людвиг! Блядское твое отродье! Наконец-то я тебя застукал!
Людвиг ничего ему не ответил. Испуганно уставившись на него, он давился пищей, торопясь поскорее проглотить то, что было во рту.
— С этим паскудой! С этим лысым кухонным кобелем! — ядовито прибавил Битке.
Кухонный кобель не обращал никакого внимания на Бетке.
— Ешь, мой мальчик, — произнес он лениво. — Я дам тебе еще, если ты не наешься.
Бетке, побагровев, ударил кулаком по банке. Содержимое ее выплеснулось Людвигу в лицо. Кусок картошки упал на пол. Два скелета бросились к нему и сцепились друг с другом. Бетке пинками отогнал их прочь.
— Ты что — мало получал жратвы от меня? — вновь повернулся он к Людвигу.
Людвиг, съежившись, обеими руками прижимая банку к груди, испуганно смотрел то на Бетке, то на Лысого.
— Похоже, что мало, — бросил «кухонный кобель» в сторону Бетке. — Ешь, не обращай внимания, — сказал он юноше. — Не хватит, — я принесу еще. Я не такой. И бить я тебя никогда не буду.
Бетке готов был броситься на Лысого с кулаками. Но он не решался. Он не знал, какими тот располагал связями. Такие вещи в лагере были чрезвычайно важны. Если Лысый окажется любимчиком кухонного капо, то эта драка может иметь для него, Бетке, печальные последствия. У кухонного начальства мощные связи. Говорили даже, что оно проворачивает свои темные дела вместе со старостой лагеря и несколькими эсэсовцами. А его собственный капо, наоборот, не доверял ему. Бетке понимал, что тот не станет рвать за него глотку. Потому что он вовремя не позаботился о том, чтобы подмазать его. Весь лагерь был опутан сетями интриг. Если он сейчас не проявит благоразумие, он может запросто лишиться своего места и снова превратиться в простого заключенного. Прощай тогда возможность бывать в городе, а значит — и тот скромный доход, который ему обеспечивали поездки на вокзал и в депо.
— Что это все значит? — спросил он Лысого уже спокойнее.
— А тебе какое дело?
Бетке судорожно глотнул.
— Мне до этого есть дело. — Он повернулся к Людвигу. — Кто тебе раздобыл этот костюм?
Пока Бетке говорил с Лысым, Людвиг поспешно прикончил содержимое банки и, бросив ее на пол, неожиданно быстро шмыгнул между ними и стал пробиваться к выходу. Два скелета уже дрались за право выскоблить и вылизать банку.
— Приходи еще! — крикнул Лысый Людвигу вдогонку. — У меня этого добра хватает!
Он рассмеялся. Бетке попытался было схватить паренька, но споткнулся об одного из барахтавшихся на полу скелетов. Поднявшись, он с досады наступил каблуком на чью-то руку. Один из скелетов запищал, как мышь. Другой, его соперник улизнул с банкой, воспользовавшись неожиданной помощью.
Лысый засвистел мелодию вальса «Южные розы» и вызывающе медленно прошел мимо Бетке. Он и в самом деле был неплохо упитан и даже имел живот. Толстый зад его покачивался при ходьбе. Почти все заключенные, работавшие на кухне, были в теле. Бетке плюнул ему вслед. Но плюнул так осторожно, что попал всего лишь в Лебенталя.
— Это ты? — буркнул он сердито. — Ну, что надо? Пошли. Откуда ты знаешь, что я здесь?
Лебенталь не отвечал ни на один из вопросов. Он уже приступил к работе. А на работе он не любил лишних разговоров. У него было два клиента, которые заинтересовались коронкой Ломана: Бетке и другой заключенный, старший одной из внешних команд. Обоим нужны были деньги. Старший был в кабале у некоей Матильды, с которой он работал на одной фабрике и которая время от времени за определенную мзду соглашалась встретиться с ним наедине. Она весила почти двести фунтов и казалась ему сказочной красавицей. В лагере, где основным чувством было чувство голода, вес служил мерой красоты. Он предложил Лебенталю несколько фунтов картошки и фунт жира. Лебенталь отказался и теперь мысленно поздравил себя с этим. Он мгновенно оценил коммерческое значение только что разыгравшейся перед ним сцены и теперь делал ставку на педераста. Извращенная любовь казалась ему более жертвенной, чем обыкновенная. После того, что он увидел, он просто обязан был поднять цену.
— Коронка при тебе? — спросил Бетке.
— Нет.
Они тем временем уже вышли из барака.
— Я не привык покупать кота в мешке.
— Коронка как коронка. Задний зуб. Солидное, довоенное золото.
— Ни хрена! Сначала покажи! Иначе не о чем толковать.
Лебенталь знал, что здоровяк Бетке просто отобрал бы у него коронку, если бы он вздумал показать ее. И он ничего не смог бы сделать. Если бы он пожаловался, его бы повесили.
— Хорошо. Нет так нет, — произнес он невозмутимо. — С другими разговаривать проще.
— «С другими»! — передразнил Бетке. — Болтун! Ты сначала найди хоть одного.
— У меня есть несколько желающих. Кстати, один из них только что был здесь.
— Да что ты говоришь? Хотел бы я видеть этого «желающего»! — Бетке презрительно посмотрел вокруг. Он знал, что покупка коронки имеет смысл только для того, у кого есть связь с городом.
— Ты сам видел моего клиента минуту назад, — сказал Лебенталь. Это была ложь.
Бетке раскрыл рот от неожиданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124