За мною следят. И вот, постоянно находясь под наблюдением, я должен
так вести свои поиски, чтобы следящие за мной люди об этом даже не
подозревали. Единственная надежда на то, что это обычная проверка. Хотят
установить, что я за птица и зачем пожаловал в эту зеленую страну. Словом,
обычная шпиономания, все может вдруг прекратиться, как только им станет
ясно, что я действительно всего лишь безобидный исследователь социальных
феноменов.
Исследователь социальных феноменов? В сущности, это не так уж далеко
от истины.
- Ваше имя не значится в списке делегатов, господин Коев... -
сообщает молодая женщина, которая священнодействует за письменным столом с
табличкой "Администрация".
- Я только наблюдатель, - тороплюсь уточнить.
- А, хорошо! - кивает она и начинает перелистывать списки
наблюдателей.
Я мог бы избавить ее от этого труда, сказав, что ей и там меня не
найти, но я даю ей возможность самой прийти к этому выводу.
Если верить расписанию, конгресс уже должен работать вовсю, однако
некоторые делегаты все еще слоняются по обширному холлу, где кроме
администрации функционирует и неизбежный бар с "эспрессо" и холодильником.
Стоит ли добавлять, что оба эти аппарата действуют сейчас с предельной
нагрузкой.
- И тут я не вижу вашего имени... - тихо говорит молодая женщина за
письменным столом. Затем, подняв глаза и заметив мой удрученный вид,
добавляет: - Ничего страшного. Сейчас я вас впишу...
Я подаю ей визитную карточку, напечатанную всего три дня назад, и
женщина берется поправить допущенную ошибку. А я тем временем с
сочувствием наблюдаю признаки острой анемии на лице этой красотки -
результат хронического недоедания. Сине-зеленая краска вокруг глаз делает
ее еще более изможденной. Просто диву даешься, сколько вреда принесла
человечеству эта мода на женщин-привидения, и конца ей не видно.
К борту моего пиджака уже приколота отпечатанная на пишущей машинке
табличка "Болгария", и я с делегатской папкой в руках наконец проникаю в
зал, где уже идет заседание. Какой-то пожилой оратор говорит с трибуны о
значении подобных международных встреч. Места для наблюдателей - в самой
глубине обширного амфитеатра. Направляясь туда по боковому проходу,
окидываю взглядом неуютное помещение. Некая сверхмодерная конструкция,
состоящая из холодных железобетонных панелей, один вид которых вызывает
ревматические боли в суставах.
В ряду наблюдателей лишь два свободных места. Одно из них достается
мне. Слева от меня сидит высокий тощий господин, поглощенный прилаживанием
наушников. Затруднение незнакомца состоит, очевидно, в том, что в его
правом ухе уже торчит какой-то усилитель и не так-то просто совместить его
с другим. Примирившись с этим злом или не поладив с техникой, мой сосед
снимает наушники со своей тыквообразной головы и, склонившись в левую
сторону, прикладывает наушник к левому уху. Это позволяет ему услышать
одну из ключевых фраз вступительного слова, трактующего сложный вопрос о
пользе международных симпозиумов и об их международном значении.
По другую сторону тощего господина сидит низкорослый полный субъект;
он то и дело вытирает пот на голом темени, что выглядит довольно-таки
странно, если принять во внимание, что в зале царит могильный холод. Эти
двое, вероятно, хорошо знакомы друг с другом, потому что тощий,
склонившись над толстяком, по-свойски опирается на его плечо. Как я
устанавливаю потом, этот устрашающий крен - обычная поза моего соседа. Он
настолько превосходит окружающих своим ростом и настолько уступает им в
отношении слуха, что вынужден постоянно держать голову в горизонтальном
положении, чтобы уловить хоть часть того, что ему говорят.
Пожилой оратор, видимо, уже завершает свою речь, потому что
выстреливает серию благодарностей в адрес всевозможных организаций и
институтов, в адрес хозяев и даже в адрес делегатов, благоволивших почтить
своим присутствием, и прочее и прочее. После чего звучит долгожданная
заключительная фраза:
"...Международный симпозиум социологов объявляю открытым!"
Пока в зале гремят аплодисменты воспитанной публики, в наш ряд
пробирается элегантно одетая дама; она протискивается мимо толстяка,
ненароком сталкивает на пол наушники тощего, тихо бросает: "Здравствуйте,
мистер Берри" и "Извините, мистер Хиггинс", перепрыгивает через мои
вытянутые ноги, садится рядом со мной и, сделав два-три хлопка, вносит
свой вклад в уже затихающие рукоплескания. Вклад весьма скромный, если
учесть, что руки незнакомки в длинных бледно-зеленых перчатках. Весь ее
туалет бледно-зеленых тонов. Не приходится сомневаться и в том, что он
довольно дорогой, хотя мне трудно сколько-нибудь точно определить его
рыночную цену. Зато я с уверенностью могу сказать другое - упомянутый цвет
отлично сочетается с ее белым лицом и темно-каштановыми волосами.
- Давно началось заседание? - обращается женщина к тощему.
- Не беспокойтесь, вы ничего не потеряли, - отвечает тот.
В этот момент взгляд соседки задерживается на мне, она как будто
только сейчас заметила меня. В сущности, ее взгляд сперва устремляется на
значок с надписью на отвороте моего пиджака и лишь после этого
перемещается на мое лицо.
- Вы журналист? - обращается дама ко мне.
- Социолог.
- Жалко. Тут, как видно, одни социологи, - вздыхает она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93