Его милое плутовство обычно я разгадывал сразу же, но однажды все-таки попался. Позвонили из домоуправления и достаточно строго сказали, что у меня за несколько месяцев не уплачено за квартиру.
— Как же так! — взъерошился я.— Тут что-то напутано, у меня все квитанции...
— Вот мы и просим зайти к нам с квитанциями, товарищ Скрыган.
— Сейчас же приду.
Тут только Алесь расхохотался. Боже, как хорошо умел он смеяться! Кажется, я даже видел на том конце телефона, как он хохочет: искренне, по-детски счастливо, запрокинув совсем белую свою голову.
СЛОВО О ДАВНЕМ ДРУГЕ
Для меня Петрусь Бровка — это целая жизнь. Пятьдесят четыре года дружбы, веры друг в друга, необходимости духовного общения. Даже кажется, что мы никогда не расставались, хотя был один очень долгий и страшный перерыв.
Началось с того, что в 1926 году из Россон я приехал в Полоцк, в газету «Чырвоная Полаччына» — напечататься. Там и познакомился с ответственным секретарем редакции Петрусем Бровкой. Молодой, общительный, неугомонный, легкий на шутку. Он же и напечатал в газете мою первую, кажется, пробу в прозе — «Таису».
Потом в этой же газете я и работал вместе с ним.
Потом поехали мы в Минск — учиться, вместе снимали комнаты в одном и том же доме в Завокзалье. Университет, известные преподаватели — Замотин, Пиотухович, Вольфсон, Совсун, Бабареко, Бузук, Фохт. Учились и искали свой путь в литературе. Это было гораздо труднее, чем учиться. В это время уже существовали, независимо от нас и не подозревая о наших поисках, различные литературные направления: романтизм, символизм, имажинизм, футуризм, конструктивизм, акмеизм, импрессионизм, каждое из которых привлекало нас своей неизвестностью. Но нам очень хотелось найти именно свое, наше направление.
Это было так давно — в самом начале нашего пути.
А потом жизнь столкнула нас и в конце его. Когда я, было, хотел уже уйти на заслуженный отдых, Бровка приступил к созданию двенадцатитомной Белорусской советской энциклопедии и сказал:
— Помоги. Ты же знаешь, энциклопедического стиля у нас нет, его нужно создавать. Чтобы он был научным и простым. Кратким, сжатым — и каждому доступным. Чтобы язык не был оторван от народной речи. Чтобы обязательно была народная основа. Возьми на себя ответственность за язык в энциклопедии. Я в тебя верю.
Спасибо ему за эту веру. Правда, задача оказалась такой трудной, что не раз вспоминался мне тот долгий страшный перерыв.
О Петрусе Бровке говорить трудно: он был слишком обыкновенный, не умел выделяться среди других. Был простой, со всеми держался одинаково. Так жил, так и писал: без выдумок, выкрутасов, душевно и доходчиво. Как никому другому, ему подходило звание народного поэта республики.
Он был добрым, чутким, тактичным. Умел видеть чужую беду Любил помогать другим, если что-то обещал — никогда не забывал об этом. Думаю, многие писатели помнят его отзывчивость. Я тоже помню. Были, правда, случаи, когда он в отношении меня что-то делал не так, как думал. Были, к сожалению, такие минуты. Но даже грехи молчаливо уживаются с прошлым, если они не были ошибками.
Он не был мстительным. Как и у каждого, у него были свои недоброжелатели, но он старался держать себя ровно со всеми. Больше того — защищал, если кто-то был к ним несправедлив. Когда мы произносим слово «коммунист», то в смысл его вкладываем все самое идеальное. Среди идеального непременно мы видим рыцарскую честность, принципиальность и глубокую партийность. Разве не обладал этими качествами Бровка? Просто мы видим, что он был мудрым.
Как и у каждого из нас, были, конечно, и у него минуты слабости, отчаяния, беспокойства и творческих тревог. Тревожило и состояние здоровья. Но кто, где и когда замечал это у Бровки? Кто, где и когда видел его печальным, хмурым? Боже, какой это был оптимист, жизнелюб и весельчак! Там, где он появлялся, всем становилось тепло и легко на душе.
Смерть выдающихся людей — это всегда урок для живых. Всегда очень заметно, что нам есть чему учиться у них.
ПО СТИЖЕНИЕ
Уезжая в Минск, я еще не знал, останусь в нем или нет. Так и Ане сказал: жди — напишу: или вернусь, или тебе придется отправляться в дорогу.
Я очень не люблю равнодушного отношения к делу. И к своей работе в коммунхозе привык: видел в ней и реальные плоды труда, и элементы творчества, и способ гражданского участия в жизни. Но как только получил право на широкий мир, меня и потянуло в него. Мне хотелось большего размаха. Практика у меня была: Ферганский завод № 15, сланцево- химический комбинат «Кивиыли» в Эстонии, масштаб которого можно представить хотя бы по тому, что только бухгалтерский аппарат насчитывал свыше пятидесяти человек. Ко времени моего отъезда у меня было несколько приглашений на работу. Кроме того, мне важно было поселиться в новом месте, чтобы не очень ходила за мной моя биография. Уж очень тяжело было с нею быть на виду у людей. На должность главбуха у меня было приглашение от минусинского строительного управления № 5, но что-то не очень тянуло меня туда. У меня было убеждение, что в строительных единицах такого типа много пустых хлопот и слишком мало самостоятельности. Гораздо больше искушало приглашение на Братскую ГЭС. От одного названия дух захватывало: и масштабы и романтика.
«...Братское строительно-монтажное управление находится в г. Братске Иркутской обл., расположено на р. Ангаре, сообщение по желдор. от г. Красноярска до ст. Тайшет — по Сибирской магистрали, а от ст. Тайшет до г. Братска — по новой — Тайшет-Ленскойжелдор. О своем согласии прошу известить без промедления»,— было написано в приглашении главного бухгалтера Красноярсклеспромстроя В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146