— Поэтому я ее убил!
Гейл почувствовала, как дрожь охватывает ее тело. Но она понимала, что у нее есть уникальная возможность понять, что стояло за всем этим ужасом. Для этого нужно задавать вопросы несчастному старику, несмотря на то, что он на пороге смерти. Она сейчас не имеет права на милосердие, не может сжалиться над ним и уйти, ничего не узнав.
— Еще один человек был убит — герр Каспар. И его вы убили?
— Да! Я сделал это потому, что он пытался забрать драгоценности.
— Но каким образом он узнал? Старик глубоко вздохнул.
— Каспар был агентом другого чиновника и ехал вслед за Ван Эттен. Тот гитлеровский чиновник тоже жаждал бриллиантов. Его агент, однако, получил распоряжение не отбирать их у Ван Эттен, пока она не прибудет в Мексику. Как вы понимаете, это было бы значительно легче, чем перевозить их контрабандой через границу самому.
— Откуда вы узнали обо всем этом?
— Он сам мне сказал,— устало пояснил Фонсека.— Я был в комнате, когда он туда вошел.
— В какой комнате? — в голове Гейл все смешалось.— В моей?
— Нет, в комнате Ван Эттен. Он думал, что я абсолютно безопасен. Я сказал ему, что я слепой и в комнату вошел по ошибке. Он обещал, если я его не выдам, дать мне столько денег, что их может хватить до конца жизни...— На худом лице старика появилась улыбка, когда он вспомнил эту встречу.— Я вытянул из него необходимую информацию. Мое тело бессильно, но голова еще работает. Он рассказал мне все, о чем я хотел узнать. Затем переход в соседнюю комнату, где жила служанка, карниз, возвращение и удар, когда он стоял ко мне спиной. Это было легко...
— Но тело было найдено в моей комнате...
— Я затащил его туда. Я не хотел привлекать внимание к Ван Эттен, пока не найду драгоценности.
— А как вы это сделали... при вашем состоянии здоровья?
Это было невероятно, и Гейл недоверчиво стала рассматривать лежащий перед ней полутруп.
— Я сильнее, чем вы думаете,— захихикал Фонсека.— А он был очень маленький.
Его хриплый смех закончился приступом кашля. Когда приступ прошел, костистое лицо Фонсеки приобрело восковой цвет с бледно-зеленым оттенком.
— У меня уже нет времени,— прошептал он.— Драгоценности... отдайте их Марии, когда полиция закончит дело... У нее есть документы, которые подтверждают, что я назначил ее своей наследницей... они принадлежат мне... она знает...
— Я постараюсь, чтобы она их получила.
У Гейл было еще много вопросов, но она понимала, что требовать ответ — значит устраивать пытку умирающему. Она никогда не присутствовала при агонии, но чувствовала, что Фонсека уже одной ногой на том свете. Чувство жалости сжало ей горло, она положила руку на холодную ладонь собеседника.
— Постарайтесь отдохнуть. Я расскажу им все, что вы мне сказали. Обещаю вам это... Я уверена, что никто вас не осудит за то, что вы сделали.
Его серые глаза с трудом раскрылись, в остекленевших зрачках появилось выражение благодарности и даже радости.
— Благодарю вас,— прошептал он.— Я не считаю себя убийцей... Моя совесть чиста.
Потом его глаза снова медленно закрылись, рот приоткрылся, а лицо приобрело неопределенное выражение, словно кто-то губкой стер с него остатки эмоций.
Гейл как загипнотизированная всматривалась в худое мертвое тело на кровати.
— Нет...— простонала она.— Нет...
Заскрипела под чьими-то шагами лестница. Гейл с трудом удалось оторвать глаза от покойника. Она посмотрела на дверь и увидела на пороге Ларри Нолана.
— Ларри! — прошептала она.— Ларри...
Нолан неподвижно стоял на лестничной площадке, не переступая порога комнаты.
— Что, он здесь?
Гейл кивнула и с трудом проглотила слюну.
— Да, Ларри. Но он, кажется, мертв.
— Мертв? — Он резко сорвался с места и бросился к кровати. Через секунду он повернулся к ней с побледневшим лицом.— Да, он умер. Вы с ним разговаривали? Он что-нибудь сказал? Зачем он сюда приехал?
— Он сказал мне,— прошептала Гейл сдавленным голосом, и слезы застелили ей глаза.— Это он сделал, Ларри... Убил их.
— О боже! — медленно сказал Нолан.— Он это сказал вам? Но никто не поверит, что слабый, слепой старик мог это сделать...
— Я думаю, что поверят. Я, во всяком случае, поверила. Он не был совсем слепым... он немного видел. И не был таким уж слабым, если смог сюда приехать без чьей-либо помощи. Он знал, что его сын убит. У него украли драгоценности.
Нолан напряженно посмотрел на нее.
— Драгоценности? Что с ними случилось? Он вам это сказал?
Гейл совершенно забыла, что прижимает сумочку к груди. Теперь она показала ее Нолану.
— Здесь, в этих шариках зашиты неоправленные бриллианты. Так он мне объяснил.
Нолан протянул руку, но Гейл отрицательно покачала головой.
— Я пообещала, что отдам ее Санчесу. Драгоценности предназначены для мисс Ломбард — наследницы старика. Санчес согласится на это, как вы думаете? Ведь они принадлежали синьору Фонсека... и он так много выстрадал из-за них...
Голос ее прервался, а по щекам хлынули слезы. Нолан обнял ее.
— Вы очень взволнованы, и это не удивительно. Пойдемте со мной, выпьем по рюмочке хорошего крепкого коньяка.
— Но ведь нужно сообщить хозяйке отеля и вызвать полицию...
— Я займусь всем этим,— заверил Нолан.— Но сначала вы должны взбодриться. Иначе можно потерять сознание.
Гейл безропотно вышла за Ноланом на лестницу. Ей казалось, что силы совсем покидают ее. Они вышли в крытый переход. Здесь стояли столики, за которыми сидело несколько человек. Нолан занял уютный столик и придвинул Гейл стул, на который она бессильно опустилась. К ним подошел официант и принял заказ.
Лицо женщины, сидящей за соседним столиком, показалось Гейл знакомым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45