Он поднял голову и стал ужасно трястись.
— Кто это? Чего вы хотите?
— Меня зовут Санчес, а со мной пришла Гейл Уоррен. Вы помните синьорину Уоррен? Вы недавно разговаривали с ней ночью.
Старик поднял дрожащую руку к губам.
— Нет... я... я не помню... я не разговаривал ни с кем, кроме Марии... моей сиделки...
— Мы пришли сюда, чтобы поговорить о вашем сыне...
— О моем сыне? — застонал Фонсека.— Что вы хотите узнать о моем сыне?
Сиделка бросила на Санчеса быстрый предостерегающий взгляд, но тут вмешалась Гейл.
— Вы сказали, что ваш сын должен приехать повидаться с вами. Помните вы это?
— Нет... ничего не помню...
— Ждем мы его, ждем,— тошнотворно сладким голосом сказала Ломбард.— Мы ждем его со дня на день. Он прилетит сюда из Нью-Йорка, чтобы навестить нас. Он уже давно не приезжал.
— Да,— согласился старик.— Это было давно, давно...
— И он привезет с собой драгоценности,— подсказал полицейский.
Тело старика вздрогнуло, словно его пронзил электрический ток, нижняя губа отвисла. С темными очками на глазах, отвисшими губами на сером неподвижном лице он выглядел, как покойник. Затем Фонсека задышал коротко и отрывисто. Его губы искривились в гримасе. Он издал звук, напоминающий карканье, и попытался что-то сказать. По движению губ можно было угадать, что он хочет произнести.
— Драгоценности! Драгоценности!
Сиделка быстро наклонилась к инвалиду, ее пальцы в поисках пульса охватили костлявое запястье его руки.
— Постарайтесь ничего не говорить,— прошептала она, успокаивая старика.— Я сейчас попрошу их уйти отсюда.
Когда она обернулась в сторону Санчеса, ее глаза метали молнии.
— Разве вы не видите, что он очень болен? Зачем его мучить? Прошу вас, идите за мной и я попытаюсь ответить на все ваши вопросы.
Руки старика беспомощно хватали воздух.
— Уходите отсюда,— стонал он,— уходите.
Санчес, признавая свое поражение, открыл дверь, пропуская вперед Гейл, одновременно сделав знак сиделке, чтобы она следовала за ними. Когда они вышли в коридор, Санчес повернулся к ней.
— Я вижу, что этот человек действительно очень болен. Но я обязан задать ему несколько вопросов.
— Постараюсь на них ответить. Я знакома со многими его делами.
— Рауль Герберт его сын?
— Точнее, был его сыном. Его уже нет.
— Вам известно, что он убит?
— Да. Мне сказал об этом синьор Нолан. Я знала, что Рауль в дороге к Веракруцу. Он должен был приехать навестить отца. Но мы не получили от него известий, поэтому я спросила о нем синьора Нолана. Я назвала Герберта приятелем синьора Фонсека, я не стала говорить, что речь идет о его сыне.
— Понимаю,— Санчес в задумчивости потирал рукой подбородок.— Меня интересует это имя. Если его сына зовут Герберт...
— Ну да! — женщина опередила его вопрос.— Это настоящее имя синьора Фонсека. Я надеюсь, что мои слова не создадут для него никаких, осложнений? Синьор Фонсека... или мистер Герберт провел три года .в гитлеровской тюрьме во Франции. Его здоровье было сильно подорвано, и его оттуда выпустили, когда уже стало ясно, что к нему приближается смерть. Откровенно говоря, свободу ему купил его друг. Синьора Герберта перевезли в Испанию, затем в Мексику, использовав документы одного испанца, который умер в гестапо. Документы Герберт оставил себе и пользовался ими и дальше. Он совершенно безвреден, независимо от того, под каким именем живет. Вы не должны быть,— голос сиделки прервался,— слишком суровы к нему, синьор Санчес! Это умирающий человек!
— Почему это вас так беспокоит?
— Он тяжело болен, а я отвечаю за его жизнь,— пробормотала мисс Ломбард.— Он трогательный и милый старик. Мы, сиделки, вопреки тому, что о нас говорят, в отношении своих пациентов ощущаем иногда нечто большее, чем профессиональная заинтересованность.
— Я уверен, что это так и есть, мисс Ломбард,— быстро согласился Санчес.— Конечно, необходимо официально уведомить власти о. том, что ваш пациент находится здесь под вымышленным именем, но я постараюсь, чтоб учли все обстоятельства. Надеюсь, что вы не будете возражать против врачебного обследования — это чистая формальность.
— Пожалуйста, коль это необходимо. Но вы сами видите, что малейшее беспокойство полностью выводит его из равновесия.
— Наш врач будет очень тактичен, можете быть в этом уверены. Кстати, Фонсека — давайте пока будем его так называть — говорил о драгоценностях, с которыми как-то связан его сын.
Женщина махнула рукой.
— Эти драгоценности! Бедняга все еще живет прошлым, надеется вернуть что-то из руин. Перед войной он был богатым человеком, но гитлеровцы все забрали. В безопасном тайнике осталось только немного бижутерии — семейные сувениры, и он надеялся, что сыну удастся с помощью друзей вывезти их из Франции. На это не было ни малейших шансов, но лучше с ним об этом не говорить...— Если это все, что вы хотели узнать,— сказала сиделка,— разрешите мне вернуться к моим обязанностям.
— Еще один вопрос, синьорина Ломбард. Кто вам платит за уход?
Этого вопроса Ломбард не ожидала. Она помолчала, но ответила уверенно.
— Это все необычно. Наши семьи были знакомы много лет. Мой отец и мистер Герберт были большими друзьями. Я знаю, что отец одобрил бы мое решение. Кроме того, мистер Герберт говорит, что положит остаток своих денег на мое имя. Так что теперь я связана данным ему обещанием. Но это, пожалуй, уже недолго продлится... Я не оставлю его — вы можете в этом быть уверены.
— Старик должен быть счастлив, что у него есть такой преданный друг,— заявил Санчес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45