И все.
– Если там был не весь текст, разве она не сказала бы об этом? – не смог сдержать удивления Мишнер.
– Она была уже в преклонном возрасте и очень слаба, – ответил Нгови. – Я помню, она просто бегло взглянула на страницу и кивнула. Говорили, что у нее слабое зрение, а слышать она вообще не могла.
– Маурис попросил меня проверить, – поспешно добавил архивариус. – Валендреа и Павел Шестой вместе вошли в хранилище восемнадцатого мая тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Час спустя Валендреа по распоряжению Павла вернулся, но один и оставался внутри около пятнадцати минут.
Нгови согласно кивнул.
– Похоже, что письмо отца Тибора Клименту приоткрыло дверь, которую Валендреа давно считал закрытой.
– Может, это и стоило Тибору жизни. – Мишнер сопоставил факты, разрозненные кусочки мозаики постепенно складывались между собой. – Валендреа говорил, что пропал перевод Тибора. Перевод чего?
– Колин, – тихо и четко произнес Нгови, – третье Фатимское откровение гораздо важнее, чем мы думаем.
– А Валендреа считает, что оно у меня.
– А на самом деле? – спросил Нгови.
Мишнер покачал головой:
– Если бы оно было у меня, я бы отдал эту несчастную бумажку ему. Мне все это надоело, и я хочу покончить со всем этим.
– А что мог сделать Климент с текстом Тибора?
Об этом Мишнер не думал.
– Не знаю. Клименту не пристало воровать.
Совершать самоубийство тоже, хотелось ему добавить, но Мишнер не стал говорить об этом. Архивариус ничего не знал. Но по выражению лица Нгови он понял, что кениец подумал об этом же.
– А что в Боснии? – спросил Нгови.
– Еще хуже, чем в Румынии.
Мишнер достал письмо Ясны. Валендреа он отдал копию, а подлинник оставил у себя.
– Этим словам вряд ли стоит доверять, – произнес Нгови, ознакомившись с текстом. – Меджугорье не религиозная святыня, а балаган. Десятое откровение могло ей просто пригрезиться. Учитывая его содержание, я серьезно подозреваю, что это так.
– Я тоже предполагал такое, – ответил Мишнер. – Ясна убедила себя, что это происходит с ней на самом деле, и теперь не может вернуться к реальности. Но когда Валендреа прочел послание, он был потрясен. Он просто набросился на меня!
– Так же он вел себя и в хранилище, – сказал старик-архивариус. – Как сумасшедший.
Мишнер испытующе посмотрел на Нгови:
– Маурис, что все это значит?
– Я в растерянности, – признался африканец. – Много лет назад, еще будучи епископом, я вместе с другими по распоряжению Иоанна Павла изучал третье Фатимское откровение. Оно так непохоже на два первых. Первые два очень подробные, точные, а третье больше напоминает иносказание. Его Святейшество решил, что для его интерпретации нужна помощь церкви. И я согласился с ним. Но нам никогда и в голову не приходило, что текст неполон!
Нгови указал на громоздкий тяжелый том, лежащий на столе. Очень старая рукопись, ее страницы почернели от времени. На обложке – латинское заглавие в окружении цветных рисунков, изображающих пап и кардиналов. Слова Lignum Vitae, написанные когда-то малиновыми чернилами, теперь выцвели и еле различались. Сев в кресло, Нгови спросил Мишнера:
– Что вам известно о святом Малахии?
– Достаточно, чтобы сомневаться в его подлинности, – усмехнулся тот.
– Уверяю вас, его пророчества подлинны. Этот фолиант был опубликован в тысяча пятьсот девяносто пятом году в Венеции историком-доминиканцем Арнольдом Вийоном, в нем подробно пересказано то, что писал сам святой Малахия о своих видениях.
– Маурис, эти видения произошли в середине двенадцатого века. Прежде чем Вийон записал их, прошло четыреста лет! Слышал я все эти сказки. Кто знает, что говорил сам Малахия, ведь именно его слова до нас не дошли.
– Но в тысяча пятьсот девяносто пятом году записи Малахии хранились здесь, – подал голос архивариус. – Это указано в наших описях. И Вийон мог получить доступ к ним.
– Но если сохранилась книга Вийона, почему не сохранился текст Малахии?
Нгови опять указал на книгу:
– Даже если книга Вийона – подлог и все, что в ней, – его слова, а не слова Малахии, они все равно достойны внимания из-за их точности. А учитывая события последних дней – тем более.
Нгови протянул ему три листа машинописного текста. Просмотрев страницы, Мишнер увидел, что это краткое изложение всей истории.
Малахия О'Моргор родился в Ирландии в 1094 году. В двадцать пять лет он стал священником, в тридцать – епископом. В 1139 году он уехал из Ирландии в Рим, чтобы передать Папе Иннокентию II отчет о деятельности своей епархии.
И в Риме ему вдруг открылось будущее, и он увидел длинный список людей, которым суждено однажды встать во главе церкви. Он записал свое видение на пергаменте и передал рукопись Иннокентию. Прочитав список, Папа велел запечатать его и убрать в архив, где он благополучно пролежал до 1595 года. Арнольд Вийон переписал список понтификов, который привиделся пророку. Малахия указал имена, данные всем папам, начиная с Целестина II в 1143 году и заканчивая – через сто одиннадцать имен – именем понтифика, который, как предполагалось, станет последним.
– Нет никаких доказательств, что Малахию посетило видение, – сказал Мишнер. – Насколько я помню, все это вставили в рассказ в девятнадцатом веке на основе сомнительных источников.
– Прочитайте прозвища пап, – спокойно ответил Нгови.
Мишнер снова всмотрелся в список. Согласно пророчеству, восемьдесят первым Папой должны были стать Лилия и Роза.
Урбан VIII, возглавлявший церковь в те годы, был родом из Флоренции, символом которой была красная лилия. Кроме того, он являлся епископом Сполетто, который символизировала роза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114