Его функции кардинала-камерленго были уже почти полностью исполнены, в ближайшие часы ему остается играть все меньшую и меньшую роль. Теперь за голосованием будут наблюдать кардиналы-счетчики, по крайней мере, до тех пор, пока не придется заполнять новые бюллетени.
Один из счетчиков, аргентинский кардинал, сказал, обращаясь ко всем присутствующим:
– Пожалуйста, пишите имя на карточке крупно и разборчиво. Если в бюллетене будет указано больше одного имени, то он теряет силу. Заполнив бюллетень, сложите его и подойдите к алтарю.
Валендреа обвел взглядом капеллу. Все сто тринадцать кардиналов размещались локоть к локтю, и трудно было скрыть то, что пишешь, от соседей. Он хотел сразу выиграть выборы и избежать нервного и мучительного ожидания, но ему было известно, что Папу очень редко избирали первым голосованием. Как правило, в первый раз голосующие указывают в бюллетене имя своего любимого кардинала, своего друга или соотечественника, даже свое собственное имя, хотя никто из них никогда в этом не признается. Это позволяет кардиналам скрыть свои подлинные намерения и поднять ставки при последующем голосовании. Ничто не может сделать фаворитов гонки более щедрыми, чем неопределенность исхода голосования.
Валендреа указал в бюллетене свое собственное имя, постаравшись, чтобы ни один мускул на его лице не дрогнул и не выдал волнения, сложил лист бумаги вдвое и стал дожидаться своей очереди, чтобы направиться к алтарю.
Бюллетени опускали по старшинству. Кардиналы-епископы – перед кардиналами-пресвитерами, а кардиналы-дьяконы в последнюю очередь, причем внутри каждой категории голосование проводилось в строгой последовательности согласно времени посвящения в сан. Валендреа видел, как на четыре мраморные ступени, ведущие к алтарю, держа в высоко поднятой руке сложенный бюллетень, взошел первый из старших кардиналов-епископов, седовласый итальянец родом из Венеции.
Когда настала очередь Валендреа, он двинулся к алтарю. Он знал, что за ним внимательно следят остальные кардиналы, поэтому не забыл преклонить на несколько секунд колени для краткой молитвы, но не стал обращаться к Богу. Он просто выждал некоторое время, прежде чем подняться, а затем вслух повторил слова, которые должен был произнести каждый кардинал.
– Призываю в свидетели Господа нашего Иисуса Христа, который и будет мне судьей, что мой голос отдан за того, кого я перед лицом Господа считаю достойным избрания.
Он положил свой бюллетень на поднос, поднял блестящую крышку, лист бумаги соскользнул в потир. Такой нетрадиционный способ голосования должен был гарантировать, что каждый из кардиналов может опустить лишь один бюллетень. Затем он аккуратно поставил поднос, молитвенно сложил руки и вернулся на свое место.
Голосование заняло почти час. Когда в потир был опущен последний бюллетень, серебряный сосуд отнесли на соседний стол. Там потир встряхнули, чтобы перемешать содержимое, а затем трое кардиналов-счетчиков начали пересчитывать голоса. За подсчетом наблюдали ревизоры, не отрывая глаз от стола. Когда разворачивали каждый бюллетень, написанное на нем имя объявлялось вслух. Каждый вел счет отдельно от остальных. Общее число голосов должно было составить сто тринадцать, иначе все бюллетени уничтожались и голосование признавалось недействительным.
Когда прозвучало последнее имя, Валендреа подсчитал результаты. За него было подано тридцать два голоса. Неплохо для первого голосования. Но Нгови набрал двадцать четыре. Оставшиеся пятьдесят семь голосов оказались разбросанными между двумя десятками других кардиналов.
Валендреа окинул взглядом собрание.
Ясно, что все думали о нем.
Значит, в гонке будут участвовать двое.
Глава XXXXV
Меджугорье, Босния и Герцеговина
28 ноября, вторник
18.30
Мишнер снял два номера в одной из недавно построенных гостиниц. Как только они покинули дом Ясны, начался дождь. Не успели они добежать до гостиницы, как в небе разразилась гроза, напоминающая грандиозный фейерверк. Портье сказал, что в это время года грозы случаются часто. Теплый воздух Адриатического моря, смешиваясь с холодными северными ветрами, приносит ливни.
Они поужинали в близлежащем кафе, полном паломников. Они выбрали столик на улице, под навесом. Народу здесь было довольно много. Посетители говорили на английском, французском и немецком, и все разговоры велись в основном о чуде Меджугорья. Кто-то говорил, что двое очевидцев недавно приходили в церковь Святого Якова. Ясна не пришла, хотя ее ждали, и один из паломников сказал, что она редко не приходит в храм во время своих дневных видений.
– Завтра мы отыщем этих двух очевидцев, – сказал он Катерине за ужином. – Надеюсь, с ними будет легче договориться.
– Да, она довольно своеобразна.
– Она или шарлатанка, или святая.
– А почему тебя так взволновало упоминание о Бамберге? Ни для кого не секрет, что Папа любил свой родной город. Я не верю, что она действительно не знала, что это название города.
Мишнер рассказал ей, что написал Климент о Бамберге в своем последнем письме.
«Распоряжайтесь моим телом по своему усмотрению. Все помпезные церемонии не имеют никакого отношения к истинному благочестию. Однако я сам предпочел бы лежать в любимом мною соборе в Бамберге над рекой. Я жалею, что не смог в последний раз полюбоваться его красотой. Но, может быть, мою последнюю волю все же можно будет выполнить».
Но он не стал говорить, что это было последнее письмо Папы-самоубийцы. И это напомнило ему другие слова Ясны.
«Я молилась за Папу. Наши молитвы нужны его душе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114