– Она покачала головой. – Похоже, Бог всегда будет оставаться тайной.
Мишнер уже подумал об этом. В Боснии Дева сказала ему, что он должен стать знаком для всего мира. Маяком, зовущим к покаянию. Но он помнил и другие Ее слова.
«Но не отказывайся от веры. В конце концов она – единственное, что у тебя останется».
– Есть одно утешение, – проговорил он. – Много лет назад я очень сокрушался, что нарушил обеты священника. Я любил тебя, но считал: то, что я делаю и чувствую, – грешно. А сейчас я знаю, что это не так. В глазах Бога это не так.
Он снова вспомнил обращение Иоанна XXIII ко Второму Ватиканскому собору. Тот призвал традиционалистов и реформаторов к тому, чтобы этот земной град уподобился небесному граду, где царит истина. И только теперь Мишнер понял, что хотел сказать Папа.
– Климент пытался сделать все, что мог, – сказала она. – Жаль, что я так плохо о нем думала.
– Наверное, он все понимал.
Катерина улыбнулась:
– И что теперь?
– Обратно в Рим. Завтра я встречаюсь с Нгови.
– А потом?
Мишнер понимал, о чем она.
– В Румынию. Те дети нас ждут.
– Я боялась, что ты передумал.
Он указал на небо:
– Это наш долг перед Ним. Ты не согласна?
Глава LXXIII
Ватикан
2 декабря, суббота
11.00
Мишнер и Нгови прошли по галерее в сторону папской библиотеки. Через высокие окна по обе стороны широкого коридора лился яркий солнечный свет. Оба облачились в церковные одежды: Нгови в алое, Мишнер в черное.
Они уже поговорили с людьми из администрации Папы, и первоначально должна была состояться встреча помощника Амбрози с Валендреа. Но Нгови хотел получить аудиенцию у Папы. О теме сказано не было, но Нгови рассчитывал, что Валендреа поймет всю важность встречи с ним, тем более что Паоло Амбрози куда-то пропал. Видимо, их тактика сработала. Папа сам разрешил им войти во дворец и выделил на аудиенцию пятнадцать минут.
– Вам хватит этого времени? – спросил помощник Амбрози.
– Думаю, да – ответил Нгови.
Валендреа заставил их ждать почти полчаса. Папа стоял перед окном в библиотеке, на его коренастую фигуру в белом падали лучи солнечного света.
– Должен сказать, что ваша просьба об аудиенции удивила меня. Вас двоих я меньше всего ожидал увидеть здесь этим утром. Я думал, что вы, Маурис, уже в Африке. А вы, Мишнер, в Германии.
– Почти угадали, – сказал Нгови. – Мы оба были в Германии.
На лице Валендреа показалось любопытство. Мишнер решил перейти сразу к делу.
– Вы больше не увидите Амбрози.
– Что вы хотите сказать?
Нгови вынул из-под сутаны магнитофон и включил его. В помещении раздался голос Амбрози, рассказывающего об убийстве отца Тибора, о подслушивающих устройствах, о досье на всех кардиналов и шантаже во время конклава. Валендреа спокойно слушал разоблачение своих преступлений.
Нгови выключил магнитофон.
– Достаточно?
Папа молчал.
– У нас есть полный текст третьего Фатимского откровения и десятое откровение Меджугорья, – сказал Мишнер.
– Я думал, откровение Меджугорья у меня.
– Копия. Теперь ясно, почему вы так отреагировали, когда прочли слова Ясны.
И тут Валендреа занервничал. Впервые этот самодовольный человек не был хозяином положения. Мишнер подошел ближе.
– Вам следовало утаить эти слова.
– Даже ваш Климент пытался это сделать, – вызывающе ответил Валендреа.
Мишнер покачал головой:
– Он знал, что вы будете делать, и ему хватило проницательности, чтобы убрать отсюда перевод Тибора. Он совершил больше, чем кто бы то ни было. Он отдал свою жизнь. Он лучше любого из нас. Он верил в Господа… и не искал доказательств. – Его пульс учащенно бился от волнения. – Вы знали, что Бамберг называют городом на семи холмах? Помните предсказание Малахии?
«В городе на семи холмах беспощадный судья начнет судить всех людей».
– Для вас самый беспощадный судья – это правда. – Мишнер указал на кассету.
– На кассете измышления человека, загнанного в ловушку, – ответил Валендреа и утер тыльной стороной ладони лоб. – Это ничего не доказывает.
Мишнер не сдавался:
– Амбрози рассказал нам о вашей поездке в Румынию и сообщил больше чем достаточно подробностей, чтобы возбудить уголовное дело и добиться заключения под стражу, особенно в посткоммунистической стране, где понятие презумпции невиновности понимается, скажем так, относительно.
– Вы блефуете.
Нгови вынул из кармана другую кассету.
– Мы показали ему Фатимское откровение и откровение из Меджугорья. Нам не пришлось объяснять всю их важность. Даже такой негодяй, как Амбрози, понял все величие того, что его ожидает. После этого он ответил на все вопросы. И умолял меня выслушать его исповедь. – Он указал на кассету. – Но сначала сделали запись.
– Он важный свидетель, – сказал Мишнер. – В самом деле, есть власть превыше вашей.
Валендреа прошелся по кабинету до стеллажей и обратно, как зверь в клетке.
– Папы очень долго игнорировали волю Бога. Откровений Ля-Саллет не было в церковных архивах больше века. Я держу пари, что Дева поведала тем очевидцам то же самое.
– Тех людей, – сказал Нгови, – можно простить. У них в руках были слова очевидцев, а не самой Девы. Ими руководила не трусость, а осторожность. У них не было доказательств, которые есть у вас. А вы знали, что это божественное откровение, и все равно были готовы убить Мишнера и Катерину Лью, чтобы только утаить его.
Глаза Валендреа вспыхнули.
– Вы лицемерный болван. А что я должен был предпринять? Обречь церковь на разрушение? Разве вы не понимаете, к чему приведет обнародование этих посланий? Двухтысячелетняя догма вдруг оказалась ложной.
– Не нам с вами решать судьбу церкви, – ответил Нгови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114