Кроме того, дул довольно сильный ветер. Когда мы до них добрались, они сами уже вовсю тушили огонь. Костер был разожжен на прогалине, но загорелись кусты... Мы тут же справились с пожаром, и вертолет не понадобился. Мой начальник очень рассердился, хотел составить акт. По-видимому, именно жениху вздумалось развести костер, несмотря на предупреждения девушки. Заметив вертолет или дым, на место приехали донья Виктория с адвокатом, которые тогда еще шастали по заповеднику, как у себя дома, потому что окончательного решения о землях суд не вынес и никто не осмеливался их задерживать. В общем, сбежалось столько народу, что девушка, должно быть, испугалась – я помню ее глаза, они словно просили прощения. Мало-помалу все, кто там был, поостыли – ее взгляд обезоруживал. Даже вертолетчики улетели, не дождавшись, чем кончится дело. И донья Виктория весь свой гнев обрушила на нас, говорила, что в руках таких никчемных людей заповедник подвергается опасности.– Значит, донья Виктория и адвокат тоже ее знали? – спросил Купидо. А ведь оба это отрицали.– По крайней мере, узнали в тот день. Когда мы с женихом Глории уехали на базу – он должен был заплатить небольшой штраф, – донья Виктория с адвокатом остались. Она всегда спрашивала документы у всех, кто заходил на территорию заповедника, будто являлась представительницей власти. Но, несмотря на всю подозрительность и недоверие к окружающим, старуха явно прониклась симпатией к девушке. Полчаса спустя, когда я приехал обратно, они все еще разговаривали.– Вы видели ее потом не раз, – сказал Купидо.– Иногда мы виделись здесь, я вам уже говорил. В последнее время она частенько приезжала, получив разрешение в дирекции ходить в ограниченные для посещения туристов зоны – хотела рисовать животных и пейзажи. Как-то раз я провожал ее до одного нужного ей места.Молина менялся с течением беседы, – казалось, он пытался завоевать доверие Купидо.– Я думаю, вы только зря теряете время на это дело, – сказал он вдруг вежливо, будто давая добрый совет. – Хотите мое мнение?– Да, – сказал Купидо. Уже второй раз за день ему предлагали новую теорию преступления.– Эта девушка не должна была приходить сюда одна. Ни она, ни та, что погибла после, и никакая другая женщина. Лес не создан для женщины, особенно если она одна. Лес принадлежит не тем, кто им любуется, а тем, кто в нем обитает.Детектив знал, что Молина не единственный, кто так думает. Во многих еще сидела извращенная привычка валить все на жертву, будто убитая девушка была виновата уже тем, что носила мини-юбку, а всякий альпинист, заваленный снегом, действительно заслуживал снежной лавины.– Но вы знали, что она хорошо ориентируется в заповеднике.– Я вам уже сказал, что дело не в знании местности, а в том, что она женщина. Вы думаете, мужчину бы на ее месте убили?– Думаю, что не таким способом, – ответил сыщик. Он не знал, в какую сторону их увлекут эти рассуждения, но верил, что они куда-нибудь да приведут.– Конечно! Никто не осмелится напасть с ножом на мужчину. Ведь в лесу полно палок и камней, ими можно защищаться. Легко напасть только на женщину, – заключил охранник почти гневно, отступая на несколько шагов к своей машине. Но остановился и добавил, словно неоднократно размышлял на эту тему: – Женщина, которая идет по лесу одна, – потенциальная жертва; мужчина, который за ней наблюдает, – потенциальный убийца.Купидо понял, что больше ничего из него не вытянет. Молина был из тех людей, что доверяют скорее поступкам, чем словам, но, несмотря на это, в разговоре был достаточно открыт. Детектив спросил себя: не прячется ли за этой манерой говорить общо и безапелляционно желание не сказать ничего конкретного, скрыть какие-то факты? Купидо мог объяснить по отдельности значение каждой из фраз этого человека, но в них присутствовал некий подспудный смысл, ускользавший от сыщика. Рикардо не хотел ничего упустить, поэтому решился спросить:– Где вы были в эту среду?Молина сделал каменное лицо, он не ждал такого вопроса после своих откровений.– На этот раз я при всем желании не мог услышать никакого выстрела. У меня был выходной, и я провел его в Бреде. Есть двадцать свидетелей, которые меня там видели, – ответил он сухо, почти раздраженно. – Разве лейтенант вам об этом не сказал?Детектив понял, что ошибся. Молину не так-то легко провести, и слегка припугнуть тоже не удастся. Ответив на последний вопрос, егерь решительно повернулся к Купидо спиной, сел в джип и умчался, подняв облако пыли.На обратной дороге Рикардо упрекал себя за излишнюю поспешность. Не будучи человеком импульсивным, он умел обдумать свои вопросы, но в этом случае не сдержался. Такое случалось с ним крайне редко – обычно он помнил слова Дарвина и применял их к своей работе, как эффективное противоядие от душевного волнения: «Размышлять во время наблюдения – пагубно; но как полезно это оказывается потом...» В конце концов, у слов, обозначающих названия двух совершенно разных профессий – следователя и исследователя, – один корень. Сыщик слишком поспешил, и Молина ускользнул как угорь – ведь Рикардо не выждал достаточно времени, чтобы тот проникся к нему доверием.Купидо громко выругался, поняв, что поужинать нигде не успеет. Он был голоден как волк, но ни в одном ресторане его уже не обслужат. Доехав до города, детектив купил пару сэндвичей, бутылку вина «Рибера дель Дуэро» и вернулся домой. Он не любил пить в одиночестве, однако, доедая бутерброды, приканчивал уже четвертую рюмку. Желание курить вернулось с такой непредвиденной и неистовой силой, что в поисках сигареты он обшарил все карманы одежды в шкафу, прежде чем пришел в себя и остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94