В последние месяцы Глория переживала новый виток карьеры, я бы сказала, более осмысленный. То, что Эмилио ей подражал, лишь доказывает ее лидерство. Кроме того, не открою вам ничего нового, если скажу: были и другие, личные мотивы, объединявшие их, понимаете?– Они были любовниками?Один из рабочих услышал вопрос и заинтересованно обернулся. Но тотчас вспомнил о своем деле под укоризненным взглядом, который бросила на него Камила.– По крайней мере, они в это играли.– Англада знал?– Такие вещи, хотя и должны оставаться в тайне, на самом деле всем известны, правда?– Думаю, да, – ответил Купидо. У него было ощущение, что она пытается намекнуть на что-то, чего он не может понять. – Тем не менее у них были серьезные отношения. Они ведь даже решили в ближайшем будущем пожениться.Камила скептически улыбнулась:– Пожениться? Не верьте всему, что говорит Маркос. Возможно, они и говорили об этом, но не думаю, чтобы Глория решилась на такой шаг. По крайней мере, сейчас. Она была из тех страстных личностей, которые понимают совместную жизнь не как договор о сосуществовании и даже не как пакт против одиночества. Она часто повторяла, что если партнер не может привести тебя в рай, а ты вынуждена жить с ним, в результате он ввергнет тебя в ад. Еще она говорила, что во всех парах, которые она знает, есть штурман и есть тормоз, тот, кто быстро продвигается вперед, и другой, кто его задерживает. И Маркос, и Эмилио, пусть оба ее и любили, были для нее тормозом.Купидо спросил себя, за счет чего удавалось Глории очаровывать всех, кто сталкивался с ней на жизненном пути. Ему стало интересно: а сам он тоже не сумел бы устоять перед ней, доведись им встретиться?– Когда была собрана экспозиция? – спросил он Камилу.– Девять дней назад. Открылась на прошлой неделе в среду.– Сьерра все время был здесь? – спросил Купидо, хотя уже знал ответ. Знал от лейтенанта, что в конце той недели Эмилио был в Бреде.– Если вы хотите знать, был ли он здесь в субботу, то нет, не был. В выходные мы закрыты. Я была здесь одна всю неделю, днем занималась счетами. Глория ненавидела бухгалтерию и поручила это мне. Никто не появлялся здесь всю неделю, – сказала она, попав в одну из маленьких ловушек, которые расставлял Купидо, хотя чувствовал себя при этом неловко, потому как всегда думал, что собеседник может их разгадать. Но, к его удивлению, ловушки часто оказывались эффективными. Сейчас из слов Камилы он вывел для себя, что ее также никто в офисе не видел.– У Глории были враги среди людей ее профессии?– Нет ни одного художника, у кого не было бы легиона врагов среди коллег, – сказала она уверенно со злой улыбкой. – Многие друг друга яростно ненавидят. Вы бы слышали, что они друг о друге говорят за глаза. Но если вы думаете, что кто-то из них убил ее, то ошибаетесь. Не потому, что не хотели бы, а потому, что искусство превращает тех, кто им занимается, в трусов. Много размышлений и мало поступков. История искусства насчитывает много самоубийц, но не убийц. Кроме всего прочего, то, как она была убита, так... – она запнулась, чтобы найти подходящее слово, – так дико... Это мог сделать только кто-то, совсем потерявший человеческий облик и живущий в какой-то нечеловеческой среде.Купидо не был с этим согласен, но возражать не стал. Затем вынул из портфеля бумагу с рисунком:– Вы знаете этот рисунок?Камила посмотрела на него не более двух секунд опытным взглядом, немного прищурившись, как это делают близорукие люди, возможно из кокетства отказывающиеся носить очки.– Да.– Где вы его видели?– Пойдемте, – сказала она, возвращаясь в офис. Камила открыла дверцу шкафа и поискала в деревянной коробке, прежде чем протянула детективу ладонь, на которой лежали три одинаковых значка.– Мы купили их у Глории. Она придумала этот рисунок. Это логотип одной экологической кампании. Как мне кажется, рисунок довольно вялый, слишком легковесный, в нем нет достаточной силы, чтобы на кого-то воздействовать. Хотя я сомневаюсь, что французов волновали подобные протесты, были все же люди, которые носили значок на одежде.Детектив слушал молча. Все рассказывали ему об этом значке одно и то же, и у всех, похоже, он имелся. Значит, он бесполезен в качестве улики, которую можно было бы предъявить убийце.Один из рабочих вошел в офис, чтобы подписать у Камилы накладные, и Купидо воспользовался его присутствием, чтобы распрощаться.
К концу дня толчея в городе стала невыносимой – миллион людей возвращались домой одним и тем же путем, но теперь все двигались медленно и понуро. У Рикардо ушло полчаса на то, чтобы добраться до Лас-Вистильяса, где жил скульптор. Он поднялся на четвертый этаж старого перестроенного дома и позвонил. Где-то далеко раздался электрический трезвон, но дверь открылась очень быстро.– Эмилио Сьерра?– Да.– Меня зовут Рикардо Купидо...– Да, – перебил тот, избавив детектива от необходимости говорить лишние слова. – Последний раз, когда я звонил Маркосу, он сказал мне о тебе, – продолжил Сьерра, обращаясь к Рикардо на «ты». – У вас, частных детективов, такие легкозапоминающиеся имена... Проходи.Они вошли в дом. Квартира была двухэтажной, нижний этаж приспособили для жилья, а верхний – просторный и светлый – служил мастерской, хотя в ней Сьерра вряд ли мог отливать металлические скульптуры, стоявшие повсюду. На одном из постаментов возвышался деревянный бюст, лицо которого – африканское или доисторическое – было вырезано лишь наполовину. Над столом, среди книг, в канделябре горела свеча.– Я работал. Если ты не против, я продолжу, пока будем говорить, – бросил Эмилио.– Согласен.Скульптор сел напротив бюста на высокий вращающийся табурет, словно украденный из бара, взял молоточек и тонкий резец, немного отклонился назад, чтобы оглядеть всю работу целиком, и начал срезать дерево сухими и точными ударами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94