Жилище небольшое, однако все помещения – светлые. Детектив понял, почему Глория так хотела сделать здесь ремонт: место очень привлекательное для человека, любящего рисовать. Слева – две комнаты, из окон можно выглянуть на улицу или во дворик. Та, что с окнами на улицу, хорошо меблирована, стены выкрашены в белый цвет. В ней стояли шезлонг, круглый стол с четырьмя стульями и этажерка с книгами и декоративными статуэтками. На стенах висели несколько картин с незатейливой подписью Глории, хотя стиль их казался более грубым, чем у тех, что Купидо видел в ее мадридской студии. Они с Давидом искали тщательно, открывая каждую книгу, но ни одна не была дневником. Комната с окнами во дворик использовалась в качестве склада, где хранились неудачные наброски, два мольберта, кисти и банки с красками. Дневника не было и там. Они поднялись на второй этаж. Только одна из четырех комнат, с балконом, нависавшим над входной дверью, служила спальней. Старинная и широкая кровать без матраса с изголовьем из металлических прутьев, украшенным круглыми мраморными шарами, занимала почти всю комнату, так что место оставалось лишь для двустворчатого деревянного шкафа, двух ночных столиков и комода. В доме вполне можно было жить, правда, не хватало мебели, электробытовых приборов и особого тепла, которое сразу чувствуется в обитаемом доме. Они поискали в почти пустом шкафу, где осталась висеть кое-какая летняя и выходная одежда, и в одном из сундуков, обнаружив несколько предметов нижнего белья, на которые Давид смотрел взволнованно, не осмеливаясь прикоснуться, словно это была некая святыня. Потом они спустились на первый этаж и вышли во двор.– Будете? – спросил юноша, протянув сыщику сигарету. Он держал ее за фильтр – опытный курильщик так никогда бы не сделал.– Нет, спасибо, – ответил Купидо. С тех пор как он бросил курить, ему казалось, что вокруг него курит весь мир и предлагает ему присоединиться – курят мужчины и женщины, старики и подростки, вроде того, что стоял сейчас перед ним. Причем, предлагая закурить, тот не подозревал, что этот обычный жест вежливости очень мешает Рикардо забыть о пустоте, которую он все еще чувствовал в желудке, о слюне, наполнявшей рот каждый раз, когда он слышал слово «табак». Давид находился на той начальной стадии курения, когда мог бросить безо всяких усилий, подумал детектив, но ничего не сказал, чтобы не походить на занудного опекуна; без сомнения, в этой роли парень ожидал его видеть в последнюю очередь. Начинают курить, подражая тому, кем восхищаются. Ловушка в том, что даже когда исчезает импульс, породивший привычку, и когда тот, кем мы восхищались, уже кажется нам смешным, – привычка тем не менее остается.Вдруг кто-то постучал в запертую на ключ калитку – четыре или пять быстрых, отрывистых ударов. Давид посмотрел на Купидо; затем нервно потушил только что зажженную сигарету и глянул на часы.– Кто знает, что мы здесь? – спросил детектив.– Никто. Но это может быть мой отец, если увидел, что ключей нет на месте. Уже очень поздно.Купидо подошел к калитке и открыл замок. Клотарио вроде бы растерялся, но лишь на секунду, пока не увидел за плечом детектива своего сына.– Что вы здесь делаете? Кто вам позволил сюда войти?– Я попросил вашего сына, чтобы он помог мне осмотреть дом. Вдруг нашлось бы что-нибудь, что прольет свет на смерть вашей племянницы, – ответил Купидо миролюбиво.– И как, нашли чего? – спросил тот с иронией.– Нет.– Вы должны были обратиться ко мне, а не к сыну.– Вы бы дали мне ключ?– Нет, – отрезал Клотарио, глядя ему в глаза.– Отец!.. – воскликнул Давид из-за спины сыщика.Купидо не обернулся и поймал на себе пылающий гневом взгляд старика, никак не желающего содействовать расследованию.– Помолчи! – рявкнул Клотарио. – Иди домой, с тобой мы еще поговорим.Давид помедлил несколько секунд, но все же вышел в сумрак улицы, с опущенной головой, не глядя на посторонившегося, чтобы его пропустить, отца. Купидо понимал, как парню, должно быть, стыдно: мало того, что отчитали, да еще и при постороннем человеке.– Один раз я уже сказал вам, чтобы вы искали в другом месте, что мы ничего не знаем о ее смерти. Вам платит этот сеньорито из Мадрида, который мечтает заполучить ее деньги. Иначе он не позволил бы Глории делать для него то, что она делала, – сказал старик, когда они остались одни. – Он знает, что может остаться ни с чем, и старается свалить убийство на нас.– Думаю, это не так. Он все равно ничего не получит, – ответил Купидо, но тотчас задумался, не может ли адвокат воспользоваться какой-либо юридической уловкой, например, доказать, что они состояли в гражданском браке.Клотарио смотрел на него несколько секунд, а потом произнес:– Видать, вас он тоже обманул. Все они в таких делах специалисты. Глория точно так же обманывала его самого.Он запустил руку в карман и вынул пачку горьких и крепких сигарет, Купидо думал, таких уже не продают. Затем старик достал спички и зажег одну. Детектив обратил внимание на его руки: они были широкими и сильными, как лапы зверя; спичка, горевшая между пальцами, походила на безобидную соломинку, чье пламя не могло причинить им вреда.Работа сыщика состоит в том, чтобы наблюдать. И постоянное наблюдение научило Купидо, что, несмотря на скрытность и притворство, у человека всегда есть непокорная часть тела, проявляющая его сущность. У Клотарио такой частью тела были руки, которые в силу того, что всю жизнь держали сельскохозяйственные инструменты и не привыкли оставаться без дела, все время машинально стремились сжаться в кулак; пальцы у него были короткие и тупые, им наверняка трудно набрать номер на старомодном телефоне с вращающимся диском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94